Книга Странствия хирурга: Тайна затворника Камподиоса, страница 79 – Вольф Серно

– Ну, ваше дело, – Орантес встал из-за стола. Его немного огорчало, что Куллус настойчиво обращался к нему «сын мой», хотя они с ним были одного возраста. Вдобавок он досадовал на самого себя, что принял это дело так близко к сердцу. Да, но из своей шкуры не выпрыгнешь! Какое-то безотчетное чувство подсказывало ему, что сегодня ночью что-то случится.

И вдруг он понял: рев Изабеллы прозвучал как будто с улицы, хотя ей в это время полагалось стоять в хлеву на заднем дворе.

– Пойду проверю, что там такое, – сказал он и исчез в темноте.

– Поступай, как знаешь, сын мой, – проговорил ему вслед Куллус, продолжая жевать.

Орантес нашел мула недалеко от входа в гостиницу. Он громко пофыркивал и несколько раз ударил копытами по камням мостовой.

– Изабелла, – проговорил он совершенно спокойно, – где тебя носило в такое позднее время? Возвращайся обратно в хлев.

Разговаривая с животным, он боковым зрением увидел две замершие в тени дерева фигуры. Орантес почему-то очень испугался. Сердце тревожно забилось. Времена смутные, по ночам тут бродит много всякого ворья и прочего отребья. Он потянулся рукой к поясу, за которым у него был кинжал. Он отлично владел оружием, но все-таки надеялся, что выхватывать его не придется.

– Хорошая девочка, – громко сказал он, когда мул послушно пошел за ним следом. Скоро они будут в хлеву...

– Карлос Орантес! – Кто-то окликнул его по имени!

Крестьянин остановился. Мул в задумчивости сделал несколько шагов вперед и толкнул хозяина головой в спину. Орантес едва устоял на ногах. Он инстинктивно встал за мулом.

– Кто меня спрашивает? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал построже.

– Карлос Орантес, это ты? – вновь спросили его. На сей раз в голосе спрашивающего звучало нескрываемое нетерпение.

– А то кто же, тысяча чертей!

– Слава и хвала Господу нашему!

Орантес видел, как обе фигуры отделились от дерева и быстрым шагом направились в его сторону. Он положил было ладонь на рукоятку кинжала – как знать, кто это? – но тут же всплеснул обеими руками: – Пресвятая Дева Мария! Это ты, Витус?

– Тссс, не так громко! – Витус заговорщицки приложил палец к губам. – Да, это я!

– Дай прижать тебя к сердцу, парень! – Орантес изо всех сил старался не заорать от радости. Он сгреб Витуса своими ручищами и крепко сжал в объятиях.

– Выходит, ты оставил этих проклятых инквизиторов с носом! Я просто глазам своим не верю!

Витус высвободился из его объятий.

– Я хочу познакомить тебя с моим другом, мы с ним сидели в одной камере. – Маленький ученый неторопливо подошел к ним. – Это Магистр, а это Карлос Орантес, – представил он их друг другу.

Крестьянин крепко пожал протянутую руку:

– Друзья Витуса – мои друзья. Но к чему лишние слова! Нам надо поскорее испариться отсюда. Лучше будет для начала спрятаться в хлеву. А там поглядим.

Через минуту они были уже в хлеву, служившем также конюшней, где стояло восемь-девять лошадей.

– Там, сзади, есть еще одна маленькая дверь. А оттуда по лестнице можно забраться в окно первого этажа. Этой лестницей, наверное, никто никогда не пользовался: больно она узкая. Но для наших целей сгодится. Над этой комнатой, на втором этаже, будет ночевать аббат Гаудек.

– Отец Томас и отец Куллус тоже ночуют в этом доме? – спросил Витус.

– Да, в одной комнате с аббатом. Преподобный отец решил сэкономить деньги: на пару ночей-де сойдет и так! Между прочим, он оплачивает еще одну комнату: мою и моих сыновей.

Говоря это, Орантес приблизился к той самой маленькой двери.

– Когда будем подниматься, лестница затрещит – тут уж ничего не попишешь. Поэтому я предлагаю: пока один из нас будет лезть в окно, остальные затянут какую-нибудь песенку. Пусть думают, будто пьяницы разгулялись.

– Распевать подобные песенки – мое любимое занятие, – весело поддержал его Магистр. – Это у меня еще со студенческих времен.

– Тогда запевай! – обрадовался Орантес.

Они старались петь громко и ладно, пока один из них лез по лестнице. Из-за окон послышались голоса недовольных гостей. Но ни выйти в коридор, ни выглянуть в окно никто из них не решился.

Люблю я пить вино

При лунном свете

И тело женщины,

Когда она раздета...

Магистр пел громче всех, да еще прищелкивал языком.

Но вот наконец все они влезли в окно и оказались в темном коридоре. Орантес, влезший в окно последним, уверенно подошел к одной из дверей и постучал.

Тут же послышался голос аббата Гаудека:

– Войдите!

Все трое неслышно юркнули в открытую дверь. Гаудек и отец Томас, коротавшие время перед сном при тусклом свете коптящей лампы, не сразу узнали тех, кто своим появлением помешал им отойти ко сну. А когда узнали, тут же, не сговариваясь, вскочили на ноги.

– Витус! – воскликнул аббат Гаудек. – Слава Всевышнему!

Только тут он заметил, что они с отцом Томасом в одном исподнем. Оба быстро набросили на себя рясы.

– Все что угодно я мог себе представить – только не это!

Довольно странная по составу группа продвигалась около полудня 5 августа по густому лесу, что юго-западнее Досвальдеса. Впереди шел крепко сбитый крестьянин, за ним – пятеро всадников на лошадях и мул в поводу, а замыкали группу два подростка, похожих друг на друга, как две капли воды.

– Далеко еще до той сторожки, о которой вы упоминали сегодня утром? – спросил аббат Гаудек. Он восседал на высоком иноходце, в то время как Томас и Куллус – на гнедых жеребцах. Оставшимся двоим достались битюги: их выпрягли из телеги, распределив груз на всех лошадей поровну.

– Какая-нибудь миля, досточтимый отец, – ответил Орантес. – А вообще могу вас успокоить: здесь мы вряд ли кого-нибудь встретим, здесь нет жилья.

– Хорошо бы нам хоть на ночлег остановиться в этой сторожке, – заметил аббат Гаудек некоторое время спустя. – Она, судя по вашим словам, стоит на отшибе, крыша прочная, в домике сухо, можно затопить камин. Как раз то, что надо.

– Вам гораздо удобнее было бы переночевать в моем доме.

– Нет, мой дорогой Орантес. Сколько бы вы ни предлагали, об этом не может быть и речи. Мы не хотим подвергать опасности вас и вашу семью.

– Как вам будет угодно, досточтимый отец.

В некоторых случаях Гаудек был непоколебим, и уговаривать его было бессмысленно. Орантес понял это.

– Может быть, стоит проверить, не преследует ли нас кто?

– Это можно.

Сзади донесся голос отца Томаса: