Книга Странствия хирурга. Миссия пилигрима, страница 91 – Вольф Серно

Витус объяснил, как зарождается чума, не вдаваясь в подробности и ограничившись самым главным. Магистр поддерживал его по мере сил. Прошло какое-то время, прежде чем Фабио, Гвидо и Антонелла осознали скрытую опасность и согласились ночевать под открытым небом.

Приняв решение покинуть постоялый двор, все были готовы пулей вылететь из логовища черной смерти, но все же Витус не поленился и побежал на кухню, чтобы предупредить хозяина. Владелец заведения лежал в углу и, исторгая нечленораздельные звуки, разевал рот, словно рыба, выброшенная на землю. Не переставая поглаживать кувшин с вином, будто женскую грудь, он размахивал другой рукой в воздухе, сотворяя нечто напоминающее крестное знамение.

От напившегося до бесчувствия хозяина можно было ожидать только рвоты, а без этого удовольствия Витус вполне мог обойтись. Он хотел было прихватить пару одеял, которые пришлись бы весьма кстати на улице, но оставил эту затею. «Один Бог знает, — подумал он, — сколько блох я таким образом вытащу наружу».

Не теряя больше ни минуты, он выскочил вслед за остальными.

Ночь была холодной, настолько холодной, что утром, когда они встали, у всех ломило суставы. Луга были покрыты инеем, а изо рта вылетали белые облачка пара. Фабио стряхнул с себя свои покрывала и простонал:

— Но dormite male! В такую холодину не слишком хорошо спится. — Потом он первым делом задал своим жеребцам корма из мешка, а затем с двумя деревянными ведрами отправился на поиски ближайшего источника, потому что животным была нужна вода.

Остальные также выпростались из брезента и накидок, при этом оказалось, что Энано с Антонеллой спали, тесно прижавшись друг к другу. Ни у кого не было желания гадать, случайно это или намеренно: было еще слишком холодно. Пока Магистр, мучительно зевая, отыскивал свои бериллы, Витус пошел к источнику, прихватив с собой котелок, чтобы потом, когда они разведут костер, сварить суп.

Когда он вернулся, все уже были на ногах. Фабио возился у своей повозки, пытаясь найти ящичек с грибами и тыквой, Гвидо проверял скрипку, опасаясь, что она могла отсыреть за ночь. Магистр мастерил треногу для котелка, а Энано с Антонеллой были заняты тем, что приводили в порядок лагерь.

Огонь уже начал распространять тепло, а котелок вовсю гудел, когда сквозь туман пробилось долгожданное солнце — поначалу бледно-молочным диском, который на глазах желтел и приобретал золотистый цвет, пока наконец не засиял на небе ослепительным огненным шаром. Путешественники расселись вокруг треноги, с нетерпением ожидая плодов кулинарного искусства Антонеллы, которой, как женщине, была отведена роль поварихи.

Витус откинулся назад и закрыл глаза, подставив лицо солнцу и наслаждаясь согревающими лучами. На фоне прекрасной, ясной осенней погоды и мирного пейзажа ночное бегство с постоялого двора показалось излишним, почти смехотворным. Причиной переполоха была маленькая дохлая крыса. Всего-то. Может, они поторопились? Ведь в смерти грызуна могли быть повинны многие причины, и не только естественные. Речь могла идти и об отравлении. Может, неопрятный хозяин все же решил бороться с тварями и разбросал приманку с мышьяком?

Отбросив ненужные мысли, Витус решил выяснить важный вопрос.

— Друзья, — серьезно начал он, — я хотел бы знать, не покусали ли кого-нибудь из вас этой ночью блохи? Поищите места укусов и, если понадобится, помогите друг другу.

Его призыв не нашел отклика у путешественников, ведь с минуты на минуту должен был поспеть суп, и ни у кого не было желания вновь скидывать с себя одежду. Однако Витус настаивал, и вскоре вся группа напоминала стаю обезьян, разбившихся на пары и обследующих друг друга в поисках укусов: Витус и Магистр, Фабио и Гвидо, Энано и Антонелла. Последняя пара действовала очень тактично: все-таки Антонелла была женщиной, а малыш — горбуном.

Быстро выяснилось, что у многих на теле есть следы укусов клопов и блох, но все они, к счастью, застарелые, и не нашлось ни одного свежего. У Витуса камень упал с души, и он обменялся взглядами с Магистром. Ученый также повеселел, распрямился и бодро воскликнул:

— Ну, госпожа повариха, как дела?

Энано радостно поддержал его:

— Да, щё деется? В брюхе бурчит. Там одни клецки из воздуха!

Антонелла рассмеялась. Манера галантного Коротышки изъясняться развеселила ее.

— Подождите, господа, еще минутку!

Фабио извлек из неистощимых недр своей лавки две большие деревянные миски и добродушно пробормотал:

— Ничего нет на свете лучше горячего супчика, друзья мои. Верьте мне, я знаю в этом толк. Дайте человеку, проигравшему все свое состояние, горячего супа — и он утешится; дайте двум партнерам, которые не могут решить свои деловые разногласия, горячего супа — и они найдут общий язык; дайте трем врагам, люто ненавидящим друг друга, горячего супа — и они помирятся. Да, дымящееся кушанье может подчас оказаться более действенным, чем тысяча слов!

— Если только оно наконец готово, — сухо бросил Магистр. Он нетерпеливо помахал в воздухе своей ложкой, и другие последовали его примеру. Фабио нисколько не обиделся, а лишь воскликнул:

— Терпение, друзья! Pazienza, pazienza! Как вы думаете, почему я вытащил не одну, а сразу две миски? Чтобы мы могли угощаться все одновременно! А теперь buon appetito! Он погрузил свою ложку в горячий суп, зачерпнул побольше грибов и тыквы, потом зажмурил глаза и несколько раз подул. Затем медленно, почти благоговейно проглотил.

— А-а-ах! Антонелла, ты готовишь так же хорошо, как Миабелла, моя жена в Падуе!

— Уи-уи, си-си! Так же аппетитно, как аппетитная миссис Мелроуз в замке «Зеленая долина» [38] !

— Спасибо, — растроганно поблагодарила щеточница. Она, правда, не поняла восклицание малыша, сравнившего ее кулинарное искусство с талантами поварихи из Гринвейлского замка, но это нисколько не умалило ее радость.

Фабио проникновенно воскликнул:

— Ах, моя дражайшая супруга, ах, мои детки, как мне их не хватает!

— Сколько же у тебя детей? — поинтересовался Гвидо.

Фабио зачерпнул вторую ложку:

— Нет ничего проще, чем ответить на твой вопрос. Я уже восемнадцать лет разъезжаю по стране, стало быть, собственно говоря, отпрысков должно быть восемнадцать. Представьте себе: полторы дюжины маленьких Фабио и Фабий. Bambini е bambine! У всех, кстати, день рождения в ноябре.

— В ноябре? Как же это получается? — удивилась Антонелла, проявлявшая самый живой интерес к семейным вопросам.

Странствующий торговец заглатывал уже пятую или шестую ложку супа.

— Очень просто. Незадолго до Рождества я всегда возвращаюсь из своего путешествия, остаюсь дома на два месяца, делаю за это время жене ребенка, а потом снова — поминай как звали. Исчезаю и… э-э… что с тобой, Антонелла?