Книга Мистерии Осириса. Древо жизни, страница 19 – Кристиан Жак

Строения — дома, склады, тюрьма — были сложены из высушенного кирпича-сырца. Единственным зданием, вытесанным из камня, было святилище, посвященное богу Мину — господину жизни, покровителю работающих в каменных карьерах и шахтах, тому, кто посылал гром, грозы и дожди, наполнявшие порой водоемы. Именно благодаря его заботам каторжники, достававшие медную руду из недр земли, имели воды вдосталь.

По прибытии конвоя начальник разработок, смуглый крепыш с хриплым голосом, очень удивился.

— А где же осужденные?

— Есть только один, — ответил начальник стражи. — Вот этот парень.

— Это что, шутка?

— Для него — нет.

— Что за преступление он совершил?

— Он вывел на свет нечестность одного из налоговых чиновников из провинции Кобры.

— Но... это не правонарушение!

— Однако хозяин, его дочь и работники свидетельствовали против него. Приговор: год каторги здесь.

— Чудеса, да и только! А почему он не обжаловал приговор?

— Не было времени. Очевидно, все очень спешили от него отделаться.

Крепыш поскреб затылок.

— Не нравится мне это... Совсем не нравится! На него есть официальные документы?

— Вот они. Мы оставляем тебе парнишку и уходим. В следующий раз постараемся привезти тебе лучший материал.

Пока стражники подкрепляли свои силы, коренастый начальник рудников рассматривал нового работника.

— Как тебя зовут?

— Икер.

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

— Ты крестьянин?

— Нет, ученик писца. На меня напали, обокрали, а потом...

— Меня не интересует твоя история, и твое место — не здесь. Но поскольку это все-таки случилось, никто не может ничего изменить.

Начальник рудников обошел вокруг Икера.

— Что ж, посмотрим... Ты слишком крупный, чтобы пролезть в переход между шахтами, и недостаточно мускулистый, чтобы работать на подъемке руды. Я поставлю тебя в бригаду, которая занимается печами. Лучшего ничего не могу для тебя сделать, мой мальчик.

— Благодарю вас.

— Постарайся выдержать и не давай наступать себе на пятки.

Двое надсмотрщиков отвели Икера в маленькую хижину, сложенную из высушенных глиняных кирпичей. На полу — две циновки.

— Подожди здесь.

Место было невеселым, горы выглядели неприступно и враждебно. Икер почувствовал себя так далеко от Египта, что тот стал представляться ему недоступным. Но юноша отогнал от себя приступ отчаяния. Он обязательно выйдет из этой тюрьмы и найдет юную жрицу.

В хижину вошел человек лет двадцати с квадратным лицом, густыми бровями и круглым животом.

— Это ты — новенький?

— Меня зовут Икер.

— А меня — Секари. Мы в одной бригаде. Говорят, ты невиновен?

— Это действительно так.

— Я тоже. Но лучше не говорить о прошлом, а заняться настоящим. Нашего начальника зовут Кривая Глотка. Это злодей и подлец. Рецидивист. Он здесь уже десять лет! Он выжил в шахте и распоряжается всеми медеплавильными печами. Ни один из надсмотрщиков не осмеливается сказать ему слово поперек. Будь осторожен и постарайся ему понравиться. Что касается еды, то предупреждаю тебя: скудная и не ахти какая. Но тебе повезло: повар ко мне хорошо относится и дает добавку. Поскольку ты мне симпатичен, хочу предложить тебе «вступить в дело». Но при двух условиях: во-первых, ты держишь язык за зубами, а во-вторых, ты берешь на себя часть моей работы.

— Договорились.

Секари стал на колени и поскреб землю в самом темном углу комнатки. Он вытащил оттуда маленький алебастровый сосуд и вынул из него тряпочную затычку. В ладонь своей руки высыпал нечто вроде маленьких лепешек и протянул их Икеру.

— Глотай.

— Что это?

— Смесь зерен «сладкий рожок» и аниса. Это средство быстро избавит тебя от поноса и других желудочных неприятностей. Кое-кто от этих болезней умирает.

Икер проглотил. Секари вытащил еще одно свое сокровище.

— Недостаточно защитить тело, внимание нужно и душе. Если этим пренебречь, то тебя сломит тоска, и ты потеряешь способность жить. Чтобы сохранить спокойствие, повесь на шею это.

Секари протянул Икеру веревочку с надетыми на нее маленькими амулетами из сердолика, изображавшими соколов — птиц бога Хора, и павианов — животных, символизировавших бога Тота, покровителя писцов.

Юноша долго гладил их пальцами, потом надел на шею.

— И прекрасно. Теперь — идем, иначе накажут.

Кривая Глотка был волосатым чудовищем, ему был нипочем жар медеплавильных печей.

С первого взгляда он возненавидел новичка.

— Здесь, парень, нет невиновных. Веди себя тихо, иначе раздавлю. И никто мне ничего не скажет. Только порадуются, что на один рот меньше кормить.

Икер выдержал тяжелый испытующий взгляд Кривой Глотки.

— Ты сильнее меня, но я тебя не боюсь.

— Начнешь с выравнивания слитков. А дальше посмотрим.

Пустая порода оставалась на поверхности, а расплавленная неочищенная медь находилась в печи, выливаясь оттуда по желобам. Полученный металл переплавляли в тиглях и разливали в формы, а затем били молотами. Металл превращался в слитки, которые перед отправкой в Египет заносились в инвентарь и пронумеровывались.

Через месяц Икер все еще продолжал выравнивать слитки. Кривая Глотка не сделал ему ни одного замечания.

— Это странно, — заметил Секари, надкусывая фигу. — Обычно он не выказывает такой сговорчивости.

— Я слушаюсь его и помалкиваю: видно, это ему нравится. А, кроме того, ты дал мне очень верный амулет.

— Тем лучше для тебя, но сохраняй бдительность.

— Скажи, Секари, ты слышал здесь какие-нибудь разговоры о двух моряках по имени Черепаший Глаз и Головорез?

Секари задумался.

— Нет, эти имена мне ничего не говорят.

— Ты не мог бы поспрашивать других заключенных?

— Если хочешь. Эти двое — твои друзья?

— Я потерял их из виду и хотел бы узнать, откуда они родом. А также я хотел бы разузнать, где можно найти того, кто выдавал себя за стражника и пытался меня убить.

— Выдавал за стражника? А ты уверен, что...

Икер описал того, кто на него нападал.

— Ладно, я займусь им. Но я тебе ничего не обещаю.

Розыски Секари оказались безрезультатными. Никто из заключенных ничего не знал.