Онлайн книга «Мистерии Осириса. Великое таинство»
— Но ведь Собек-Защитник умирает, — напомнил великому казначею Гуа. — Мне даже запретили его навещать. — Его выздоровление — государственная тайна. Великому казначею Гуа рассказал все кратко и точно. — Значит, Медес, использовав дар своей супруги подделывать чужой почерк, — заключил Сенанкх, — предпринял попытку опорочить меня, а Сехотепа и вовсе удалить от дел на законных основаниях! И еще строил планы полного уничтожения Дома царя! — Он ведь еще и вор! — прибавил визирь. — А может быть, еще и союзник террористов. Теперь я попрошу вас обоих: вы, доктор Гуа, будете хранить абсолютное молчание. А ты, Сенанкх, немедленно подай в трибунал заявление со сведениями, полученными от доктора Гуа! Вот приказ на освобождение Сехотепа, на нем уже стоит моя печать визиря. Собек-Защитник жалел лишь об одном: как мало он сумел получить сведений от Жергу! Ведь допроса по существу и не было, а свидетеля уже нет! Что ж, придется поработать над ремесленником, но у того все-таки сведения будут не такого широкого круга. Собек-Защитник надеялся, что допрос Медеса даст ему больше. По крайней мере, относительно террористической сети в Мемфисе и связей с Абидосом. Месяц хойяк, день десятый (29 октября) Мемфис Завтра, уже завтра Медес будет властвовать над Мемфисом… Завтра все заговорщики бросятся на штурм царского дворца, управления визиря и главной казармы. Приказ для всех один: как можно больше жестокости! Пленников не брать, провести массовые казни, беспощадно убивать женщин и детей. Лишенные своего начальства и централизованного управления, силы правопорядка быстро рассеются и окажут лишь самое незначительное сопротивление. Отправляясь поздравить ливанца с победой, Медес задушит его своими собственными руками. В официальной версии будет сказано о том, что тучный ливанец не вынес радости победы, которую отпраздновал чересчур обильным пиром. Уничтожив царицу, визиря, Сехотепа и Сенанкха, Медес возложит на себя царский сан и объявит себя фараоном. Он будет диктовать свои законы всему Египту, а Провозвестник будет огнем и мечом насаждать в нем новую веру. Медесу нужно будет также избавиться от этого пьяницы Жергу. А потом от этой истерички — жены, которая после последнего визита к ним в дом доктора Гуа спит, не просыпаясь. Что ж, по крайней мере, в доме спокойно! Какие-то странные звуки на миг потревожили мечтания Медеса: приглушенный вскрик, хлопнувшая дверь, быстрые шаги… Но вот снова тишина… Медес позвал слугу. Ответа не последовало… Он высунулся из окна и поглядел в сад, к котором вокруг пруда росли сикоморы… Стражники! Повсюду стражники! Одни засели с луками в саду, а другие уже бегут по его дому! Слуги убраны, и путь им свободен! Что делать? Бежать… Но как? Один выход — залезть на крышу. В панике Медес бросился к лестнице. Он задыхался, спотыкался, но все же забрался наверх. С трудом удерживая равновесие на краю крыши, Медес замер, не решаясь прыгать на другую сторону улицы… — Сдавайся, — приказал ему чей-то знакомый голос. — Тебе от нас не уйти. Медес напрягся, вспоминая, где он слышал этот голос… — Собек?! Разве ты не… умер? — С тобой кончено, Медес! Ты проиграл! Теперь тебе не поможет даже Провозвестник! — Я не виновен! Я не знаю никакого Провозвестника, я… В ужасе Медес замолчал. Он увидел, как загорелась его ладонь… Потеряв равновесие, он рухнул с крыши и повис на металлических штырях, вбитых в стену ограды дома. — «Жадному не иметь гробницы», — объявил визирь, процитировав слова мудрого Птах-Хотепа. Следствию несказанно повезло: Медес тщательно все записывал — старая привычка ростовщика. Теперь его же свитки будут свидетельствовать против него. Позже из них Собек-Защитник узнает, что Медес выстроил «Быстрый» по поддельным документам, что он подкупал таможенников, занимался нелегальным коммерческим бизнесом с ливанцем, размещал необъявленные товары под именем Прекрасного Путника, использовал государственные корабли для доставки сведений террористам и даже отдал приказ переодетому стражнику убить Икера… Список злодеяний Медеса оказался чрезвычайно длинным… А в самом конце записей Медес сделал приписку, которая, без сомнения, имела отношение к самому худшему: «Одиннадцатого числа месяца хойяк — завершающая операция». Месяц хойяк, день одиннадцатый (30 октября) Мемфис Три удара были нанесены суровой рукой по террористическому подполью… — Пошли, — сказал Курчавый своим людям. Как и каждый начальник отряда, он получил от ливанца приказ выступить еще до рассвета. Хозяйка дома, их сообщница, только что подала сигнал. В то же самое время в разных концах города из глубоких подземелий стали выходить наружу воины Провозвестника. Они пробирались к намеченной заранее цели. Начиналось покорение Мемфиса. Вот это будет настоящее побоище! По городу потекут целые реки крови! Все это радовало и пьянило Курчавого, который так любил убивать! Он поднял приставную лестницу и стал подниматься первым. Но не успела его голова показаться над землей, как могучий удар свалил его снова в дыру, и он, кувыркаясь, полетел вниз, больно ударившись спиной о стену. — Рад был тебя повидать, приятель! — крикнул ему вслед генерал Несмонту. — Как, это ты? — Видно, хороший удар прочистил тебе зрение! Наполовину оглушенный, Курчавый попытался спрятаться в подземных лабиринтах своего логова. Но Несмонту, прыгнувший на него сверху, убил его двойным ударом своих кулаков. Разделавшись с главным бандитом, Несмонту легко поднялся по лестнице и приказал своим солдатам: — Пускайте дым! Раз уж этим крысам так нравится подземелье, то пусть они там и подохнут! Сам же генерал быстрым шагом направился к другой стратегически важной точке. Воодушевленные его неожиданным возвращением офицеры и простые воины четко выполняли команды. Ни у одной из террористических групп не осталось времени, чтобы совершить хоть одно злодеяние. И одиннадцатого числа месяца хойяк в Мемфисе зло было сокрушено. Ливанец запихивал в рот пирожное за пирожным. Он слишком волновался, чтобы не подбадривать себя сладким. Начинало всходить солнце, но новостей по-прежнему не было! Наверняка отрядам Провозвестника уже удалось сломить слабое сопротивление противника. Какие-нибудь идиоты еще, конечно, пытались разыгрывать из себя героев и задерживали падение города. |