Онлайн книга «Гардемарины. Закон парности»
— А почему он синий? — спросила разумная женщина. — Какой цвет предпочитаете вы? — Зачем мне предпочитать цвет ослов? Они бесцветны. Словом, фрау К. не знала такой гостиницы. После этого разговора Никита стал обращаться к хозяевам всех гостиниц, харчевен и аптек, которые встречались на его пути. Было бы легче, если бы спрашиваемые честно отвечали «не знаю». Не желая ронять своего профессионального реноме и симпатизируя русскому с безукоризненным немецким, они давали советы и взаимоисключающие друг друга указания. Никита нашел «Синего осла» только на третий день. Надо ли описывать, каким громом среди ясного неба, «ударом поддых», как говаривал Корсак, было сообщение, что проживающая в гостинице графиня Грауфельд оставила сей дом неделю или около того назад при странных обстоятельствах. — И что это были за обстоятельства? — Мне не хотелось бы говорить на эту тему, сударь, — твердо сказал хозяин. — Но вы же сами сказали мне про «обстоятельства»! — Простите, сударь, во всем виновата моя болтливость. Время военное, смутное… — Графиня Грауфельд жила одна? — Нет. Графиня приехала с господином. — Графом Грауфельдом? — У господина была другая фамилия. Сейчас посмотрю… вот Осипоф… Он опекун графини. — Как опекун? Я ее опекун! Хозяин посмотрел на Оленева внимательно. Вся эта история с прежними постояльцами выглядела подозрительно, а теперь что ни день появляются какие-то люди, и всех интересует эта русская девочка в очках. — Что за фамилия такая дурацкая — Осипов? Куда они отбыли? — негодовал Оленев. — Сие мне неизвестно. Хозяину давно прискучил глупый разговор, да и не обязан он… «Синий осел» приличная гостиница, а не притон для таинственных проходимцев. Но… «Нет такой вершины, которой не возьмет осел, груженный золотом», — говорят французы. Оленев был щедр, а «Синий осел» не был исключением из прочих упрямых парнокопытных. Хозяин не только рассказал все подробности «загадочных обстоятельств», но показал недавно вернувшуюся к жизни служанку, что лежала в комнате за стойкой, а потом проводил Никиту в те самые апартаменты, где жила таинственная графиня. — Когда все приключилось, я имею в виду выстрел, дамы — графиня и ее дуэнья, занимались шитьем. Вот здесь на столе лежало очень много оранжевой материи, такой шелковой… Прямо зарево! Я и не знал, что русские так любят оранжевый цвет. Никита вдруг усомнился во всем, рассказ хозяина попахивал легким сумасшествием. — Как выглядела графиня? — Юна… худа… красива, — хозяин поднял глаза к потолку. — Дуэнью зовут Фаина. Она добра и бестолкова, крупная такая дама, — он поднял руки и растопырил пальцы, показывая полногрудость загадочной дуэньи. — Да, забыл сказать… графиня носила линзы. Она! На квартиру Никита явился совсем потерянный. Что делать? С чего начать поиск? Вывод напрашивался сам собой — надо звать на помощь друзей. — Сейчас лето. Корсак ваш в плавание ушел, помяните мое слово, — пытался отрезвить барина Гаврила. — Ушел, значит, письмо ему оставлю. Корсак человек общительный, мог что-нибудь видеть, слышать… Гаврила, неужели ты не хочешь съездить в Meмель? Алешка о нем столько рассказывал! Дорогу в Мемель покрыли за три дня. С чем хорошо в Пруссии, так это с дорогами: гладкие, твердые, без ненужных изгибов. Да и что говорить, место плоское и грунт отменный. При таких песчаных грунтах и в России могли бы быть приличные дороги. Имея в кармане рекомендательное письмо от Ивана Ивановича Шувалова, Оленев сразу направил стопы к вице-адмиралу Полянскому — и в тот же день был принят. Полянский принял князя очень благосклонно и сообщил, что фрегат Корсака вкупе с галиотом «Стрельна» вышли в море во исполнение приказа Ее Величества. Оленевым было испрошено позволение оставить Корсаку малое письмецо и получено разрешение передать оную писульку флигель-адъютанту с тем, чтобы в конце навигации, а именно осенью, он и вручил ее адресату. От последних слов вице-адмирала Никите стало особенно тошно. Мало ли какие беды случались у него в жизни, но в одном судьба всегда была к нему милостива — она не отказывала в помощи друзей. Где вы, гардемарины? В самом трагическом настроении он вернулся в Кенигсберг, и тут ему повезло. Не столько веря в успех, с которого начал поиск (так грибник все шарит и шарит под елкой, где в прошлом году нашел белый), Никита опять поехал к «Синему ослу». И надо же такому случиться, что в тот самый момент, когда он приступил к разговору с хозяином, в общую залу вошла невообразимая особа в обширной шляпе с васильками и оранжевой юбке, очень похожей на те абажуры, которыми далекие потомки Оленева стали украшать свой призрачный уют. — Она, — сказал хозяин, не скрывая своего восхищения. — Сия дама уже приходила сюда после отъезда. На ее имя поступает почта. Только она ни бельмеса по-немецки. Несколько слов… Фаина подплыла к стоящему за стойкой хозяину, отстранила Никиту локтем, расправила на груди черные кружева и сказала на чудовищном немецком: — Потеряла брошку… в комнате, когда здесь жила… — Вам ничего нет, — поспешно отозвался хозяин, выразительно кося глазами в сторону князя. Никита понял, что слова про потерянную брошку не более чем пароль. Удостоверившись взглядом в моральной поддержке хозяина, он решительно положил руку на сдобное плечо обладательницы васильков: — Вы были горничной у княжны Репнинской? Дама крепко зажмурилась, потом подпрыгнула на месте и с неожиданным проворством метнулась к двери. Никита бросился за ней, крича вдогонку: — Подождите, сударыня. У меня благие намерения. Я друг Мелитрисы. Я князь Оленев. Я ее опекун. Мы сейчас купим сто брошек. Где Мелитриса? Он догнал ее уже на улице, и то потому, что она вдруг встала столбом, повернув к нему разгоряченное лицо: — Это я вам письмо послала? — В нем было три слова? — ответил Никита вопросом на вопрос. — Вот именно, сударь. — Фаина улыбнулась, — и заметьте, написано ее почерком. А она мне говорила: «Фаина, можешь сама написать эти три слова. Главное, чтоб он их получил». Видя явное смущение князя, она плавным жестом поправила поля шляпы, кокетливо повела плечом. — Только уйдемте отсюда поскорее. Мне нельзя здесь задерживаться. И она почти побежала вперед, матерчатые васильки порхали перед ее красными щеками, как мотыльки. — Нам надо поговорить, — поспешая за ней, повторял Никита. Они поговорили, отбежав от «Синего осла» на расстояние, которое обычным шагом можно покрыть только за полчаса. Перед ними расстилалось живописное длинное озеро, за спиной — обычная улочка, застроенная серыми, узкими, впритык стоящими домами, противоположный берег принадлежал садам и ивам. |