Книга Федор Апраксин. С чистой совестью, страница 54 – Иван Фирсов

— О, это наш караван, — обрадовался Гордон, — правьте к нему.

Подвернули к востоку, и вдруг из тумана прямо на яхту двинулась громадная скала.

— О-о! — застонал, закрывая лицо руками, адмирал.

В тумане приняв крест на небольшом островке за мачту судна, яхту повернули к нему, она едва не чиркнула бушпритом [26] о скалистый берег. Спасло яхту то, что она едва двигалась, и команда успела отдать спасительный якорь. Потом буксировали судно шлюпками на безопасную глубину, а в это время караван лег в дрейф, ожидая пропавшую яхту Гордона…

На закате солнца слева осталось устье Поноя, а на рассвете, оставив далеко позади Три острова, обогнули Орлов Нос и вышли в океан. Ветер постепенно зашел к востоку, с севера находила океанская зыбь.

Флам оглядел бескрайний горизонт, и прямо по курсу, и справа, и по корме он был чист, отсвечивая лишь белесой полосой дальних облаков на стыке неба и воды.

— Оттуда находит зыбь. — Флам ткнул потухшей трубкой к северу. — Там недавно сильно штормило.

Петр оглянулся. Яхта Гордона опять не держала строй, отошла влево, прижимаясь к скалистому побережью. Ландшафт Терского берега в этом месте постепенно менялся. Исчезли редкие сосновые рощицы на склонах речных каньонов, вдалеке протянулись цепочки лысых сопок, покрытых кое-где снегом.

Море заштилело, Петр собрал капитанов на совет:

— Пойдем далее к окияну, поелику возможно. Ежели задует противняк, попрощаемся с купцами и повернем в Архангельский.

Лумбовскую губу миновали светлой ночью, а к восходу солнца, когда вышли на траверз Святого Носа, ветер зашел круто к северо-западу и развел большую волну. Началась утомительная лавировка и черепашье продвижение вперед. Слева под берегом протянулась гряда островов. Кто-то из матросов-поморов проговорил: «Семь островов».

— Ну, покуда будет, — решил Петр, — с окияном поцеловались. — И распорядился Фламу: — Давай сигнал на обратный курс.

Пять пушечных выстрелов разорвали безмолвие океана.

Обменявшись прощальными салютами с голландскими и английскими судами, три российских корабля развернулись на обратный галс и направились к Белому морю.

На обратном пути Петр после обеда задержал в каюте Ромодановского, Апраксина и Лефорта.

— Нынче размышлял я о грядущем. Архангельский городок, худо-бедно, единые морские ворота в Европу. Покуда будем через них якшаться с иноземцами. Нынче снарядим «Святого Павла» товарами нашенскими и отправим в Голландию. — Петр посмотрел на Апраксина: — Тебе, Федор, о том забота.

Петр кинул взгляд в узкое корабельное оконце. Вдали исчезал в дымке Терский берег.

— Беломорье добро, но только от становищ наших далече. А главная база в зиму мерзнет. Надумал я пробиться к морю в теплых краях, воевать Азов. Того для не мешкая почнем готовить войско в Москве, по другим местам…

Возвращение первого морского каравана в родной порт не преминула отметить летопись: «Августа 13 числа великий государь на своих кораблях с немецкими из Двинского устья изволил путешествовать на море и ходил на кораблях за Святой Нос, далее Семи островов, и оттоль паки возвратился вспять».

Корабли бросили якоря у Соломбалы, Кегострова, царь собрал по обычаю своих адмиралов отметить первый поход.

Апраксин сидел как на иголках.

— Чего ерзаешь? — пошутил Петр.

— Заботы с фрегатом и людьми для него много, Петр Лексеич. На судне многое привести в порядок надобно, путь дальний, все добротно надлежит сотворить.

— Управимся, завтра и начинай.

— Оно так-то, а людишек сыскивать где? Чаю, не на один месяц нанимать их придется. Шхипера доброго надо. А купцы-то все ушли, матроз не осталось в городе.

— Попытай Енсена.

Ввязался Гордон:

— Я его, государь, уже присмотрел на службу в Москву. Он согласие дал.

— Ну, ежели так, пущай едет. Нам все одно потребны морские вой…

До отъезда царя Апраксин только и сумел, что поставил судно к пристани у Соломбалы и сразу вызвал Никласа.

— Фрегат назначен государем для отправки с товарами к иноземцам. Не сегодня-завтра осмотри, какие недоделки исправить надобно, чего не хватает. Роспись сотвори.

— Это можно, воевода, но завтра не успею. Фрегат велик, и срок надобен к такому делу готовить.

— А ты постарайся завтра доложить. Да помоги мне доброго шхипера сыскать. Потолкуй с земляками…

Всю неделю перед отъездом Петр устраивал застолья, а как без воеводы обойтись? Самому велел всюду быть. «Ему-то небось веселье, — досадовал Апраксин, — а мне ни одного сару-матроса еще не удалось уговорить».

Никлас пожимал плечами:

— Ходил по кабакам, спрашивал, покуда нет ни шхиперов, ни матроз.

— А ты не токмо по кабакам, — сердился Апраксин. — Поброди по Гостиному двору, поспрашивай своих земляков, торговых людей.

Никлас опять «обрадовал» в ответ:

— Фрегат, воевода, подправлять потребно. Такелаж не совсем добрый. Паруса для дальнего пути шить надобно, еще один-два комплекта.

— Для чего такое? — с тоской спросил Апраксин.

— Когда сильная буря, паруса быстро худыми становятся, их менять надо. Кроме того, и рангоут потребен в запас маломало.

— Еще чего? — опять не понял воевода.

— Буря мачты ломит, одну, а то и все. Их чем-то заменять надо. Иначе судну гибель.

Апраксин, остывая, подумал: «А в самом деле, поспешишь, людей насмешишь, а тут дело совсем новое, незнакомое».

Провожая царя, осторожно сказал:

— Петр Лексеич, того, этим летом корабль за море не отправим, не поспеем.

— Што так? — вскипел Петр.

— Наперво, команду не набрать…

— Мне сары сказывали, согласны.

— То тебе сказывали, а на другой день раздумали. Да и само судно неладное. Менять такелаж, шить паруса про запас, поделки другие изготовлять. — Петр раздраженно дергал губами, но Апраксин невозмутимо продолжал: — Кроме того, товару нет в достатке в магазинах, все увезли купцы иноземные. Да и какой товар-то отправлять?

— С купцами нашенскими потолкайся, расспроси. — Петр досадливо махнул рукой. — Гляди, Федор, останься, занимайся делом, меня проводит архиерей…

«Августа 26 числа, в неделю, Великий Государь изволил от Архангельского города, Богом соблюдаем, путешествовать к царствующему великому граду Москве, изволил шествовать большою Двиной».

Проводив царя, возвратился из Холмогор архиерей.

— Поведал я государю о заботах твоих, согласился он, что навряд ли в это лето поспеешь. Двина-то через месяц станет.