Книга Источник, страница 169 – Джеймс Миченер

В один из дней 335 года ребе Ашер, приехав домой, обнаружил, что Иоханан предпринял по своей инициативе шаг, который изменил облик синагоги в Макоре. Маленький ребе, явно неготовый увидеть то, что сделал неразговорчивый каменотес, как обычно, появился в дверях посмотреть, как продвигается работа, и увидел, что вдоль всего помещения синагоги тянутся два ряда мраморных колонн, чья античная красота придает строгому помещению привкус язычества.

– Откуда ты их взял? – с подозрением спросил ребе.

Опасаясь упреков, Иоханан проворчал:

– Мой сын Менахем… он слышал от стариков… в земле скрыты какие-то тайны. – Он помедлил, сомневаясь, стоит ли говорить дальше. – Колонны из золота, говорили они.

– Твой сын? Он их нашел?

– Дети не хотят играть с Менахемом, – смущенно проворчал могучий каменотес. – Он предпочитает копаться в земле… вон там. И нашел верхушку одной из колонн. Она была не из золота. – И он замолчал в тревожном ожидании.

Ребе Ашер не сомневался, что колонны были языческими и их мерцающие цвета служили лишь украшательству. Он испытал искушение приказать их выкинуть, но, присмотревшись к ним, убедился, что на них нет резных изображений.

– Кто их сделал? – спросил он, чтобы потянуть время, но Иоханан понятия не имел. Он был не в состоянии представить себе, что в свое время гражданин Макора Тимон Мирмекс несколько лет отбирал эти колонны из тысяч, что сгружались в Кесарии Ирода, дабы украсить собой римский форум. Для Иоханана они были воплощением красоты, и он истово надеялся, что ребе Ашер позволит им остаться. – Они могут стоять и дальше, – буркнул мельник. – Но больше этого не делай.

Дав свое одобрение, ребе Ашер почувствовал, что Иоханан хочет поговорить с ним об одной проблеме, чего ребе уже давно ждал, и, понимая, о чем пойдет речь, Божий человек сказал:

– Здесь мы обсуждать это не можем. Кончай работу, и пойдем ко мне домой.

Двое мужчин оставили синагогу и направились в прохладный каменный дом, откуда жена ребе пыталась управляться с мельницей в его отсутствие. Ашер направился в альков, где держал все свои книги, и, окруженный зримыми свидетельствами существования закона, уселся в большое кресло, положил перед собой руки на стол и сказал:

– А теперь что ты хочешь сказать мне о своем сыне?

– Откуда ты знаешь?

– Нам не раз придется говорить о нем.

– Ему девять лет. И он растет.

– Знаю. – Ребе Ашеру доводилось видеть маленького Менахема, который без присмотра играл на улице. Он обещал вырасти в красивого юношу. Ребе с сожалением вздохнул, понимая, что ему сейчас придется сказать, и, не торопясь с суждением, спросил: – Ты думаешь, что делать с Менахемом?

– Да.

– Я тоже думаю, – сказал ребе.

– В каком смысле?

Ребе Ашер помедлил, словно законник, который ищет поддержки в документах, но, сжав кулаки так, что у него побелели костяшки, сказал:

– Ныне грядут тяжелые годы, когда те, кто нарушал закон, начнут пожинать свое воздаяние.

– Что ты имеешь в виду? – потребовал ответа Иоханан.

Ребе Ашер, произнеся эти многозначительные слова, разжал нервно сведенные руки и мягко сказал:

– Я все думаю, что же нам делать с Менахемом, и не нахожу ответа. Ибо он бастард. Незаконнорожденный.

– Я смогу защитить его! – уверенно бросил каменотес.

– Он все равно останется бастардом, – мягко сказал ребе Ашер, – и никогда не сможет жениться.

– Я куплю ему жену.

– Только не еврейскую.

– Он станет частью этого города! – рявкнул Иоханан, так двинув кулаком по столу, что вздрогнули и разлетелись лежащие на нем пергаменты, но маленький ребе даже не моргнул, потому что представлял, как Иоханан воспримет эту проблему. Но силой ее было не решить.

В Пятикнижии закон Бога изложен в ясных и жестоких выражениях: «Бастард никогда не войдет в собрание Господа; до десятого поколения не войдет он в него…» Десять поколений было образным определением вечности, и в Палестине этот закон жестко соблюдался: на бастардах отныне и навеки лежало клеймо отщепенцев. Конечно, в простых случаях, когда незамужняя девушка рожала ребенка от неженатого мужчины, о незаконнорожденности речь не шла, потому что девушка могла выйти замуж, и ее ребенка усыновляли. Не считалось, что женщина рождала бастарда, в тех нередких случаях, если еврейская женщина становилась жертвой насилия солдатни, потому что такой ребенок наследовал еврейство от матери и легко входил в еврейскую жизнь; но когда такой мужчина, как Иоханан, добровольно вступал в интимные отношения с замужней женщиной, их отпрыск получал клеймо бастарда и община никогда не принимала его.

Со слезами сочувствия на глазах ребе Ашер растолковал каменотес этот непререкаемый закон:

– Почему Менахем играет один? Потому что он бастард. Почему куда бы он ни пришел, о нем знают? Потому что он бастард. Почему когда он вырастет, не сможет найти себе жену? Из-за того греха, что ты совершил, преступив закон.

Во время его четвертого посещения ребе Ашер спросил:

– Почему ты должен сопротивляться закону, Иоханан?

– Потому что я хочу видеть своего сына евреем… здесь, в Макоре.

– Здесь он никогда им не будет.

– Так как ему жить?

– Как изгнаннику, находя утешение в том, что те, кто в этой жизни страдают ради Торы, в загробной жизни обретут вечное блаженство. – Уже второй раз за последние несколько месяцев ребе Ашер употреблял это понятие – загробная жизнь, – и было странно слышать, что еврейский мыслитель ведет такие речи, поскольку Тора не поддерживала такие верования: бессмертие, воскрешение, небо как место воздаяния и глубины ада, где ждет кара, – все это, в основном, были понятия из Нового Запета. Но евреи диаспоры, долго живя среди таких язычников, как греки и персы, не смогли не воспринять эти представления, так что ребе Ашер не изменял догмам иудаизма, считая, что Менахем должен вести тяжелую жизнь на земле в обмен на благостное существование в загробном мире.

– Но почему он должен страдать в этой жизни, – вопросил Иоханан. – Безгрешный ребенок?

– Потому, что ты нарушил закон, – сказал ребе Ашер, и прежде, чем каменотес успел возразить, маленький мельник продолжил: – В Господней Торе 613 законов – 365 запретительных, по одному на каждый день года, и 248 разрешительных, по одному на каждую из костей тела. Ты подчинен этим древним законам. Я подчинен им. Даже сам Господь связан их рамками, потому что только так достигается порядок. Твоему сыну не суждено счастье на этой земле, и он никогда не будет евреем, но если он сможет склониться перед законом, то после смерти его ждет возрождение.

– Но почему Менахем? Почему кара не пала на меня?

– Не в нашей власти понимать, – сказал ребе Ашер, – почему благоденствуют порочные и бедствуют праведные. Учи сына смиряться перед судьбой, чтобы он был примером для всех прочих.