Онлайн книга «Братья и сестры по оружию. Связные из будущего»
«Свято-Даниловской церкви села Сквородняки Валковского уезда… губернии… 1907-го года января… месяца числа… мать православная, Павлович Матильда Станиславовна… отец неизвестен… печать… верно, священник Б-р». Катя сложила документ: — Понятно. А то у тебя что такое? Табель о монастырской успеваемости? Мальчик без звука протянул вторую бумажку. Катя развернула ветхий лист. Опять метрика. «Свято-Даниловской… Сковородняки… Павлович Матрена Станиславовна… отец неизвестен… печать…» Кому выдана? Опять же — Павлович Прот Владимирович. Забавно. Вся разница: посконное имя родительницы и дата — января 1888 года. Да, в 88-м году в Свято-Даниловской церкви писарчук был получше, — особенно шикарно ему «яти» удавались. — Это ты что, мухлевать с пенсией вознамерился? Предусмотрительно, — Катя вернула ветхую версию метрики. Про пенсию Прот не понял, пробормотал: — Случайно так получилось. Вот, храню, вроде как память. — Такие бумаги все-таки благоразумнее в разных местах хранить. Время сейчас такое, — народ к документам без всякого юмора относится. За тридцатилетнего тебя, естественно, не примут, но лишних пинков надавать запросто могут. — Я перепрячу, — покладисто согласился Прот. — Угу. А теперь скажи, про что именно наврал. Давай-давай, мы здесь наедине. Я никому не скажу. И продавать тебя не буду. Вознаграждение меня не интересует, но разобраться, что к чему, не помешает. Отец у тебя в каком чине? Прот заморгал: — Это как? Я же его сроду не видел. Откуда же мне знать-то? — Хочешь сказать, папаню своего видеть не видел и знать не знаешь? И мама ничего не рассказывала? — Так она же умерла при родах. Что ж она скажет? — Пардон. Я недопоняла. Значит, ты про родителей ничего не знаешь? — Матушка настоятельница, когда крест мамин передавала, обмолвилась, что покойница великой грешницей была, да бог ей все простит. Мол, у господ все иначе обустроено. Может, мама из благородных была. Больше ничего не знаю, истинный крест, — мальчик обстоятельно перекрестился. — М-да, драматическая история. Сочувствую. На крест-то можно взглянуть? — Так у меня сейчас монастырский, — Прот выпростал из-под рубашки простенький крестик. — Матушкин отобрали. Он золотой был, и цепочка золотая. Когда в монастырь отряд пришел, сглупил я, на глаза военным попался. Реквизировали крестик заодно с остальными ценностями. — Это кто ж вас так сурово? — Красные. Отряд имени Парижской коммуны. В город мой крест повезли, вместе с остальным церковным убранством. — Прискорбно. Ну ничего, главное, сам уцелел. Скажи мне, пожалуйста, зачем за тобой лихие хлопцы гоняются? Да еще и совместно с гайдамаками, если я правильно поняла. Ты мальчик положительный, вполне приличный, но не настолько, чтобы из-за тебя злодеи поезда останавливали. Давай, шепни. А то я от любопытства помру. — Так я же не ведаю. Может, они думают, что я знаю что-то им нужное. — Так, Прот Владимирович, ты мне мозги не пудри. Ты знаешь или не знаешь? И что ты такое важное узреть мог? — Я много чего знаю. Наверное, и важного тоже много знаю. Катя фыркнула. Да, с головой у парнишки тоже не очень ладно. Видимо, левое полушарие прихрамывает. Жалко его. С другой стороны, у кого в голове все на месте и в полной исправности? Вопрос скорее философский. — Прот, ты сам как считаешь, эта беготня с пальбой — нормальное дело? — Нет. Я вообще ненормальный, блаженный. Катя вздохнула. Так, приехали. Парень честно признался. Только его явное нездоровье совершенно ничего не объясняет. — Екатерина Григорьевна, вы лоб не трите, — мягко сказал мальчик. — Заразу можете занести. — Угу, про заразу ты знаешь. Может, еще что-то полезное скажешь? — Екатерина Григорьевна, вы меня с собой возьмите. — Это куда? — Ну, туда, куда пойдете. Мне-то все равно. — Если все равно, то уж лучше подальше от меня. Я тетка злая, да и вечно всякий шухер вокруг меня приключается. Совершенно незачем за мной ходить, приключений себе на задницу искать. — Нет, так будет лучше. И ваш товарищ, там, в поезде, — настоятельно советовал меня взять. — Вот как? «Настоятельно советовал»? С чего ты взял, что речь именно про тебя шла? — А про кого же? Катя с опаской посмотрела на мальчика. Что-то уж совсем дикая версия складывается. — Прот, ты нас зачем из СНГ вызывал? — Откуда? — с явным изумлением переспросил Прот. Катя с облегчением вздохнула: — Это я так, риторически. Знаешь, я думаю, что мой друг в поезде советовал обратить внимание на другую личность. Такую визгливенькую, любящую покомандовать. Понимаешь, о ком я? Ты его знаешь? Его вроде бы Кулой кличут. — А, этот—…мальчик пожал плечами. — Нет, я его в вагоне первый раз видел, да и то мельком. Катя протерла ложе карабина. Да, неувязочка получается. Явно не хватает талантливого Витюши. Допросы по его части, раскрутил бы в два счета. Вы, товарищ старший сержант, только на то и годны, чтобы пули в людей вгонять. Да и что конкретно у мальчишки нужно спрашивать? С головой у него не совсем хорошо, и возраст безответственный. — Ладно, — Катя поднялась и отряхнула галифе. — Пойдем, перекусим и отдохнем. Прошлая ночь суетливой выдалась. Нужно сил набраться. Утро вечера мудренее. — Екатерина Григорьевна, давайте я вас к золоту выведу. Вы ведь за золотом пришли? Катя растерянно плюхнулась обратно на землю: — Постой, ты о каком золоте болтаешь? — Ящики. Двенадцать штук. Из банка. Вы ведь их ищете? — Да с чего ты взял?! Я хоть слово про золото сказала? — Нет. Но я вас там видел. Рядом с ямой. — Да? С ямой? И что я там делала? — Ругались. Катя нервно хихикнула: — Это уж как водится. Нет, ты ошибся. Золота я никогда не видела. В смысле, видела, но в умеренных количествах. Не ящиками. Перекреститься? — Не надо, — Прот вздохнул. — Вы в бога не верите. Значит, я будущее видел. У меня, Екатерина Григорьевна, многообразные видения бывают. — О, боги! — Катя положила карабин на колени. — Что там за клад-то? Золото? Бриллианты? Деньги? Зелененькие такие купюры, доллары, имеются? — Камни какие-то есть. Я в них не разбираюсь, — Прот прикрыл глаза, припоминая. — Бумажных денег, по-моему, нет. Не вижу. В основном монеты. И украшения. Там и мой крестик есть. Ящик с ним самым верхним закопан. — Значит, свой крестик очень четко видишь? — Катя старалась упихать свое раздражение подальше. |