Книга Нео-Буратино, страница 52 – Владимир Корнев

Настал торжественный момент расплаты по сорванным фирменным биркам за тщательно подобранный новый гардероб. С ходу предложив расплатиться валютой, Папалексиев наткнулся на препятствие:

— Сумма слишком крупная. Извините, мы такую принять не можем. Ближайший обменный пункт в Театре Комиссаржевской. Пока вы будете менять деньги, мы упакуем ваши покупки. Не волнуйтесь.

Тиллим и не думал волноваться: он спокойно направился в театр и минут через десять вернулся назад, по-прежнему уверенный в себе.

Окружающие и обслуживающие персоны с замиранием сердца следили за тем, как из его карманов одна за другой извергались плотные пачки купюр. Никто из присутствующих не встречал денежного кита, способного поглотить столько товаров разом и тут же расплатиться наличными. Папалексиев обложил деньгами весь стол возле кассы, и кассирша принялась тестировать банковские билеты современным техническим методом. Возможно, она и не подозревала какого-либо подвоха, но свои обязанности привыкла исполнять добросовестно, а инструкция требовала проверять всю поступающую наличность. И вот, то ли техника перестраховалась, то ли купюры не могли доказать своей подлинности, но акт купли-продажи не состоялся. Аппарат признал деньги фальшивыми.

Авдотья отодвинула от кассы не успевшего рта раскрыть Папалексиева и негодующе заявила:

— Не может быть, этого не может быть — он их только в банке поменял, все претензии к банку. Да вы проверьте свою машинку, наверное, еще толком обращаться с ней не научились, а готовы уже ославить честных людей. Я буду жаловаться вашему начальству!

Кассирша же стояла на своем:

— Не нужно меня пугать — я чужих денег не присваивала, а здесь все купюры фальшивые — техника импортная, она не ошибается. Да вы сами можете проверить. — И она стала объяснять, как обращаться с аппаратом.

К этому времени возле кассы собралось уже множество народа. Все внимательно разглядывали покрасневшую женщину в новой шикарной шубе черно-бурой лисицы, под которой был виден английский костюм, тоже новенький, и стоявшего рядом с ней растерянного простоватого парня невзрачной наружности. Зеваки с интересом прислушивались к словам кассирши, и, всякий, как водится, считал своим долгом вмешаться в ход расследования:

— Фальшивые денежки подсовываете? Ай-яй-яй! Как не стыдно!

— Да вы посмотрите там купюры повнимательнее — они, наверное, еще не просохли!

— А дамочка-то сразу все на себя напялила. Вот наглецы: думали, что подделку не обнаружат!

— Товарищ кассир, вы у них паспорта потребуйте. Прописка-то наверняка не ленинградская: понаехали с периферии, гастролеры! Мало у нас своих жуликов, так еще эти едут.

— А откуда они вообще взялись, богачи эти? На наши деньги живут и в дорогих магазинах отовариваются!

Кассирша оказалась с чувством юмора и поспешила ответить на последнюю гневную реплику:

— Так, выходит, это ваши денежки фальшивые? А?

Ретивого правдоискателя тут же след простыл.

— Да я только что их в банке поменял! — наконец подал голос обескураженный Папалексиев.

— Проверьте же еще раз. Они не могут быть фальшивые. Это бред какой-то! — возмущалась Каталова.

— Еще раз при вас проверяю… Видите? Аппарат сигнализирует — банкноты ненастоящие. Какие вам еще нужны доказательства? — Кассирша переводила взгляд с Авдотьи на Тиллима и опять на Авдотью, ожидая объяснений.

— Объясни ты им вразумительно, что деньги тебе поменяли в банке, пусть милицию вызовут, разберутся с этими финансистами! — возопила Каталова.

— Вообще-то я деньги у ребят поменял. Душевные такие ребята, веселые. Все шутили, сказали: «Приходи еще…» — глупо улыбаясь, признался Тиллим.

Авдотья переменилась в лице и в первый момент чуть не лишилась чувств, затем, с трудом удерживаясь от того, чтобы не ударить простофилю Папалексиева, зашипела:

— Да ты что?! У каких еще ребят? Что ты несешь? Ты же опозорил меня, лох несчастный! Тебя кинули, понимаешь?

— Погоди, Авдотья! Я все сейчас улажу. Все будет в ажуре. Я сбегаю отдам им деньги, ребята еще, наверно, ждут… — Тиллим никак не мог поверить, что уже ничего нельзя исправить. Он метнулся к кассирше: — Где фальшивые деньги? Давайте сюда. Сейчас я разберусь.

Кассирша отвечала с нескрываемой иронией:

— У вас нет ни одной настоящей купюры! Все пятидесятитысячные фальшивые, — однако деньги отдала.

Зеваки откровенно потешались над бедным Тиллимом и обозленной на весь мир, опозоренной Авдотьей Каталовой. Собравшиеся вокруг продавщицы, злорадствуя, вопрошали:

— А как вы собираетесь расплачиваться? Ценники-то ваша пассия уже содрала, — щебетала одна.

— Костюмчик, тот, что на вас, пожалуйте снять! Кто за него платить-то будет? — вторила ей другая.

— Да пусть она сначала шубку снимет, шубку! — визжала третья продавщица.

В этот миг Авдотья люто ненавидела Папалексиева и готова была стереть в порошок его и всех свидетелей невиданного позорища.

Наконец столпотворением заинтересовался охранник, привлеченный непривычным шумом. Выяснив причину неурядицы, он посоветовал Папалексиеву:

— Шел бы ты, парень, отсюда с этой бумагой, а то на три пятилетки посадят.

Сидеть Тиллиму совсем не хотелось, но торговля явно не питала благосклонности к папалексиевскому плану устранения недоразумения, да и вообще, работникам магазина хотелось поскорее расстаться с подозрительной парочкой. Незадачливый миллионер боялся заглянуть Авдотье в глаза, потому что всеми фибрами души ощущал презрение и негодование, переполнявшие старую знакомую, которая в своей насыщенной всевозможными казусами жизни никогда еще не падала так низко. Облик ее напоминал в эти минуты внешность Медузы Горгоны, готовой одним взглядом превратить в камень осквернителя своей потребительской чести. Уловив столь опасное состояние души Каталовой, Папалексиев понял, что положение нужно исправлять во что бы то ни стало.

— Я все это покупаю! — с отчаянной наглостью заявил он. — Оставьте все как есть! Деньги сейчас будут.

Заявление возымело действие: испепеляющий взгляд Авдотьи сменился удивленно-осторожным, затем оценивающе-выжидающим и наконец засветился надеждой. Моднице так не хотелось расставаться с роскошными подарками, что она была готова использовать любой шанс остаться их обладательницей. В умоляющем тоне Каталова обратилась к Тиллиму:

— Спаси меня от позора! У тебя же наверняка еще есть приличные деньги, чтобы я не раздевалась? Ты должен меня спасти!

Последняя ее фраза прозвучала как приказ, и она даже топнула ножкой для убедительности. Папалексиев стал шарить по карманам в поисках дополнительных денежных ресурсов, нервно бормоча:

— Да где же это портмоне? Там были деньги и документы… Где деньги, там и документы… Куда же оно подевалось? Там много денег было… Черт бы их побрал!