Онлайн книга «Песчаная война»
|
– Давай еще по одной. Может, силы появятся. – Давай, – согласился Саня. – Цени! – провозгласил Владимир, плеснув в стаканы коньяка. – Ну, где ты еще видел начальника, который так заботится о моральном здоровье подчиненного! – Ценю. Потому – твое здоровье. Ох, чую, сбрендим мы в итоге от этого бренди… – А ты завязывай. Найди, в конце концов, себе нормальную бабу да и живи, как нормальный человек. – Где ж ее найти, если не хочется? – спросил Саня. Потом задумался, пытаясь вспомнить какие-то фрагменты вчерашнего загула. – Слушай, вчера нам попадалась черноволосая девушка или мне померещилось? – Ну, откуда я помню? Я же тебя пытался знакомить то с одной, то с другой. Много их было, пока мы не нажрались в зюзю. – Значит, не попадалась, – вздохнул Александр. – Ладно, тогда за то, чтобы попалась! Вторая пошла полегче. И лица мужчин чуть прояснились. Самую малость, гулянки не проходят бесследно, но все-таки уже можно было жить дальше и хоть что-то делать. – Саша. – Владимира явно немного повело. Пусть невелика доза, однако на старые дрожжи многого и не надо. – Ну, ты бы взял себя в руки. Вспомни, ты же для нас примером был. Всегда подтянутый, бодрый, а сейчас… Все понимаю, однако нельзя же так раскисать. В прошлом тоже было нелегко. – Тогда цель была и смысл. Потому и держаться было легче. А сейчас – живи как хочешь, все равно никому ты не нужен. – Саня вновь полез в пачку, однако она оказалась пустой. Пришлось вставать и копаться в сумке в поисках вожделенных сигарет. – Человек в первую очередь нужен самому себе. Близким своим, – добавил было Владимир и сразу поперхнулся. Не стоило поминать о семье тому, кто недавно расстался с супругой. В доме повешенного о веревке не говорят. Правда, по той же логике, в доме утопленника нельзя пользоваться водой, а в доме казненного на электрическом стуле надо жить при свечах. – Скучно все это. И тошно. – Александр опять закурил. Начальник почесал живот во второй раз, а затем пожал плечами. Мол, что возьмешь с такого человека? Старая закваска, внушения бесполезны. – Что там грохочет снаружи? – В самом деле… Не знаю. Ну кто их, аборигенов гребаных, разберет? Может, фейерверк? – Днем? – Я ж говорю: кто их разберет? – А среди родных березок лучше. Жарковато тут. Надо было в Прибалтику податься. Все же наполовину бывший наш народ. Помнишь, Владимир Семенович пел? – Он про другое пел. – Владимир кивнул на северную стену номера. – Один хрен… Да и попрохладнее там. – Александр сам потянулся к бутылке, плеснул. Мужчины дружно встали. О чем-то задумались, а потом выпили молча, не чокаясь. – Ладно. Я сейчас умоюсь, и пойдем к людям. Надо хоть что-то пожевать иногда. Да не злись ты, Володька. Все будет путем. * * * – Война, господа! – Погранов быстро шел куда-то и обронил зловещую фразу мимоходом. – Какая, это, война? Вы что? Кого с кем? – Арабы напали на цивилизованный мир. Вместе с Ираном, – успел пояснить репортер, прежде чем скрыться из виду. – Как – напали? Когда? Но вопросы, сыпавшиеся вслед известному всезнайке, остались без ответа. – На какой еще мир? – очумело спросил в пространство Сергей. – На Россию, что, – тоже? – Сказали же – на цивилизованный. А мы с вами разве цивилизация? – саркастически улыбнулся Олег и поправил очки. – Вот только влипли мы здесь по самое не могу. По самое не могу влипли. – Он снова прикоснулся к оправе и убрал руку. – Но постойте! Что значит арабы? Сразу все, что ли? А кто же нас тогда бомбил? – Вестимо – не арабы, – заявил шоумен. – Вы хотите сказать… – Меня больше интересует, как мы отсюда выбираться будем? – перебила Анна, обвела мужчин взглядом и сконцентрировалась на супруге. – Говорила же тебе, балбес, давай в Испанию поедем! Справедливости ради следовало заметить, что об Испании речь вел Сергей, но стоит ли спорить с женщиной в заведомо проигрышной ситуации? Да и смысл, когда имеются другие дела, поважнее? – И что значит – мир? На Германию, что ли? – запоздало возмутился летчик. – Так до нее отсюда известным способом!.. Взоры собравшихся невольно скрестились на Олеге, будто это он был виновен в случившемся. Тот поежился, а затем выдохнул: – Я-то здесь при чем? При чем здесь я? Я такой же гражданин России, как вы. – Никто тебя, понимаешь, не обвиняет, – отмахнулся Сергей. – Тут другой вопрос – нам-то делать что? Есть же конвенции о нейтралах, и вообще, какое мы имеем отношение к конфликту? Хуже всего попасть под чужую раздачу. – Да что вы разволновались? Понятное дело – никто нас не тронет, – вставил шоумен. – Вон, сколько летают, а сюда ни одна бомба не упала. Что они – с ума сошли, гражданские объекты бомбить? – Когда упадет, будет поздно, – мрачно оповестил Сергей. – И на аэродроме, это, наших ведь долбанули. И не только наших. Никто не разбирал. Каждые пять минут отправляют рейсы – и в Европу, и черт знает куда. Кого-то вообще накрыло прямо в самолете. – Все равно они не посмеют. Не посмеют они, – без особой уверенности вставил Олег. – Они же цивилизованные люди. – Да кто вообще они? – возмутился летчик, переводя взгляд с одного спорщика на другого. – Не сами же себя египтяне бомбят! – А правда – чьи самолеты? – Я знаю? – огрызнулся летчик. – Я в истребителях не разбираюсь. И отличительных знаков не разглядеть. – А ты выйди, – подколол Сергей. – Погляди. Может, разглядишь чего. – Нашел дурака… – Какая разница – чьи? – Олег зачем-то снял очки, а затем вновь водрузил их на прежнее место. – Но должны же нас вывезти отсюда! Обязаны! – Надо было узнать у Погранова, – пожал плечами шоумен. – Уж ему наверняка все известно. – Да-да! Известно! Известно наверняка ему. Именно ему! – Если есть хоть какие-то данные… – А что – может не быть? – встрепенулась Анна. – Видите ли, такие вещи с кондачка не делаются, – дипломатично отозвался Олег. – Если войны никто не ждал, то никто и не готовился эвакуировать отсюда граждан. Последние отдыхающие прилетели вчера. Следовательно, войну попросту прошляпили. Как бывает у нас сплошь и рядом. Сплошь и рядом бывает у нас такое. – Почему – у нас? Тут и других иностранцев полно! – Видишь, люди ругаются. Культура, одно слово! – донесся голос со стороны. Мимо компании как раз проходили двое мужчин. Были они явно навеселе, и уставший вид говорил, что веселье явно началось не сегодня, а, как бы не ошибиться – продолжается день эдак третий, а то и четвертый подряд. |