Онлайн книга «Княжий остров»
|
Пресвятую Богородицу? А старые за малова хоронятся… Только вышел из них Федор Тырянин, Малодешенек, мал-зародушек, Ему от Роду всево восемь лет. — И я встану за Домы Божия, И я встану за души малоденческия, я встану за Владычицу Пресвятую Богородицу Пойдите возьмите у матушки прощения, Большую Слову благословения… Пошли они просить у матушки прощения, Большую Слову благословения. Она не дает ему прощения. — У меня он маловешенек, Маловешенек, мал-зародушек. Ему от роду всего восемь лет… Как и попадали все люди добрыя — Матушке ево во резвы ноги. — Ты и дай свому сыну прощения И большую Слову благословения. Дала ж матушка родимая прощения И большое Слово благословения… — Приведите мне коня неезжаннова, Принесите книгу Евангелию нечитанную, Остро копье невладанное. И привели ему коня неезжаннова, А книгу Евангелию нечитанную И востро копье да невладанное. И сел же на коня Федор Тырянин, На востро копье опирается И книгу Евангелию почитывает. Доехал же Федор Тырянин до чистой поли, Как и глянул он во чисто полю, Там идет силушка жидовская — Ни лист ни травы не видно… И стал уже он коня назад ворочать. А за неем-то стоит Владычица Пресвятая Богородица. — Не боись, не боись Федор Тырянин, Маловешенек, мал-зародушек: У тебя назаду еще больше есть… Поехал он, Федор Тырянин, Не столько копьем рубит, Сколь конем топчет. Все вокаянное жидовье поослепли И стали сами себя рубить же. И стало крови коню по поясу, А Федору по стремёнушке. Он и стал просить сыру-землю: — Расступися ты, матушка сыра-земля, Попей-пожри кровь жидовскую… Расступилася матушка сыра-земля, Попила-пожрала кровь жидовскую. Поехал Федор Тырянин да весь в кровь. Встретили же ево всем градом люди добрыя, Христиане православныя. А он говорит: — Ужвы люди, люди добрыя, взведите мне сытцы медовенькой. уста сытцой промочу — Трое суток я не пил не ел. Никто не взял коня помыть кровь жидовскую. — А ты, моя матушка родимая, возьми коня Да веди ево на Ярдан-реку, Омой же кровь жидовскую… Повела она только коня ево на Ярдан-реку Смывать же кровь жидовскую, Отколь взялся Змей Тугарин, — Да забрал матушку родимую со всем конем. Он же взял иё со своим конем И понес иё во свою пещеру. Не успел Федор уста промочить, Бегут и кричат люди добрыя: — Чево стоишь, Федор Тырянин, А Змей-то Тварин твою матушку взял И понес иё, родимую, со всем конем. Как и встал же он, Федор Тырянин, Идет он по морю, как посуху. Дошел же он до пещеры той… А матушка ево сидит во печёре той. — Мое дитя, чево ж ты пришел ко мне? Змей Тугарин меня поел и тебя поест. — Не боись, не боись, моя матушка, Не боись, не боись, моя родимая. Я и сам себя спасу и тебя спасу… Как летит, да и летит Змей Тугаринин — Изо рта у нево полымь сверкала. Стал же Федор Тырянин просить-молить: — Потяните вы, а вы ветры сильныя, Нанесите вы тучи грозныя, А пойдите вы, дожди сильныя, Намочите ему крылышки бумажныя, Нехай будет он летучий — Станет он ползучий, Да не будет он о семи хобот, А об одном… И не ешь ты людей, А ешь злых зверей… Пошел же дождь, дождик сильный. Намочил же ему крылышки бумажныя: И был он летучий — стал ползучий. Не стал о двенадцати голов, а об одной, Не стал о семи хобот, а об одном. И вострым копьем Федор ево проколол. И спас Федор Тырянин матушку родимую, И взял он матушку за праву руку, И повел же он иё и коня сваво В свой град… — Я никогда такой не слыхивал, — подивился Егор, — один вышел на бой против силы страшной и победил. - Знать, характерник был он, как мой отец, как ты… вот токма мне он своей науки не завещал, считал меня слабоватым духом и очень сокрушался… но станичникам передал. Вот што, коль внучек заявится оттэль, я погутарю и весть вам подадут, ежель старцы наши вас примолвовать решат. Ступайте в Расею и ждите. Разом дело не делается… - Война, Ипат… Немец на Дону, вот-вот турки двинут миллионную армию. Худо будет отбиваться, народу полегло пропасть сколько и ляжет еще больше. Решай быстрей. Я сам не ведаю, зачем Окаемову надо туда, но он очень просит дать ему Путь…. - Путь мы не уступим никому, а проводить сумеем… Молитесь! Причащайтесь, ступайте в старообрядческую церковь в Москве на исповедь, я слыхал, что открыли ноне иё… весточку ждите через иё. Ничем пока помочь не смогу… Путь долгий туда и часто безвозвратный… - Будем ждать… и на том спасибо, — Егор поднялся от стола и перекрестился на иконы. - Ступай, ступай, — мягко торопил его Ипат, словно сомневаясь в себе самом, что может сжалиться и проговориться о чем-то важном и тайном. Егор это почувствовал, но не стал больше томить Буяна-младшего, пусть подумает, помолится и разберется в своих сомнениях. Может быть, и откроется сам. Силком ничего не достигнешь от казака, кроме сопротивления. Утром Буян разбудил Егора и увел к озеру, подальше от людских глаз и ушей. Долго и печально смотрел через гладь воды куда-то за горизонт, словно отыскивая там далекий и желанный берег покинутой отчины и милых могил далеких предков. Родная земля силой притягивала на уклоне годов, и Егор уловил эту тоску в глазах Буяна, но молчал, не беспокоя его. - Опосля тово, как в Расее не нашлось Федора Тырина и бесовское войско одолело иё, в Маньчжурию сбеглось полмиллиона русских, — начал тихо говорить Ипат. — Знаю, я там был и видел. - Так вот… собралося там множество ученых людей, и от безделья ли или от суеты, стали они шляться где попадя, создали институт по изучению «роднова края», добрались в Тибет прошлым летом и поднялись вверх по одной реке… белой с виду. Вода подмывает белую глину и оттого кажется млечной… Шли они, шли и уперлись в непроходимые скалы Гималаи. Дальше ходу не было. Любой бы иной отвернул от пропастей, но это были русские люди, коих ничем не угомонишь… полезли они по скалам, чуть не сгибли вовсе, и тут открылось им диво-дивное… За горами поднебесными — распахнулась великой ширины долина в лесах и полях… избы русские и какие-то люди в старинных кафтанах… сплошь ученые все, пропасть книг божественных имеют… тропы тайные идут от них на Русию, и все они ведают и все знают. Говор у них шибко древний, малопонятный, до Батыя так гутарили… Могет быть, это и есть энто место, что вы ищете…. А могет и нет… |