Онлайн книга «Фотокамера»
|
То-то Марихен обрадовалась. Верно, Старшой! Ведь ей этот тип женщины приглянулся еще тогда, когда построили Стену. …она нарочно притащила его к контрольно-пропускному пункту Чекпойнт-Чарли, чтобы щелкнуть своей бокс-камерой блондинку с фальшивым шведским паспортом… …и итальянца, который помог ей сбежать… …причем на «альфа-ромео»… Глупости говорите, оба. В то время папа еще не дозрел до этого. А пока что, когда не находился то у одной, то у другой женщины, он забирал тебя, Лена, от твоей матери. Ты была очень хорошенькой. Глазки мышиные, голосок тоненький, писклявый, ты любила петь или плакать. Сидела наверху, у папы, играла пуговицами, которые я брала для тебя у Пата из его галантерейной лавки, чтобы занять тебя чем-нибудь ярким, разноцветным, пока папа исписывал страницу за страницей, заканчивая свою книгу. Играть с тобой, Лена, у него не получалось. Он и с нами никогда по-настоящему не играл, когда мы были маленькими. Правда, Лена. Да и с тобой, Нана. Разве не так? Зато он рассказывал про книгу, которую никак не мог закончить, про сказочную говорящую рыбу, про рыбака и его жадную старуху, требующую все больше и больше. Да уж, рассказывать истории он мастер. Только совсем не играл со своими детьми, как это делают другие отцы. Ну и что? Он этого не умеет, поэтому не хотел портить игру. Со временем наш дом поделили. Но это случилось уже тогда, когда он окончательно сошелся с матерью Яспера и Паульхена, про которую Марихен заранее почуяла, что именно эта женщина ему нужна. А в промежутке произошло еще кое-что, о чем мы узнали позже — слишком поздно. Стоит ли об этом? Мы ведь тогда действительно ничего не знали, Нана. Я имею в виду роман нашего папы с твоей мамой. Кажется, он начался задолго до того, как поделили дом. Одна женщина, другая, а между ними — еще и третья… Не в своем уме был наш старик… Постарайся понять его, Таддель, пусть даже это трудно. У обоих, у нашего папочки и у матери Наны, были свои проблемы. Эти проблемы их и сблизили. Значит, я — результат их проблем? Любовь и такой бывает! Ты, Нана, у них очень даже удалась, сразу видно… Все тебя любят. Не надо плакать… Вот и хорошо. Короче, наш дом разделили, поскольку я сказала, что если папа уйдет, то я тоже уйду. Он получил меньшую часть, слева от лестницы, вместе со своим логовом наверху. Из каморки ему сделали кухоньку, прежняя родительская спальня стала его жилой комнатой, к ней пристроили душевую, а внизу разместилось его бюро, где сидела секретарша и печатала на машинке письма. Подруги смеялись: «Кошмар! Берлинская стена посреди дома. Не хватает только колючей проволоки». А в нашей части дома соорудили винтовую лестницу к верхним комнатам. Пожалуй, иного выхода, в принципе, и не было: вашей матери при этой мороке тоже не хотелось, чтобы ей мешали с ее молодым человеком, ведь она его любила… Именно так. Теперь он сидел на кухне, где раньше папа готовил нам, например, бараний кострец с чесноком и листьями шалфея. Он занимал место и в нашем «пежо» рядом с мамой, которая была за рулем, поскольку молодой человек тоже не имел водительских прав, как и наш папа. В утешение папе достался еще и задний дворик, который к тому времени совершенно зарос. Помню, мы смотрели из окна на кухне, как он в одиночку его перекапывал… Я даже испугалась тогда, до того он вспотел с непривычки от работы лопатой. Он заказал чернозем и перевез его на тачке через парадное на задний двор. Твои приятели, Готфрид и еще кто-то, ему помогли. Работая, папа нашел игрушечные модельные машинки, которые ты когда-то украл у близнецов и закопал в песочнице. Машинки отдали играть тебе, Лена, но ты предпочитала пуговицы… А еще то пела, то плакала… Сначала я думала, что он рехнулся-таки вконец, поскольку никогда раньше не занимался садовыми работами, потом решила: пар выпускает. А может, роется от радости, что нашел новую женщину, с которой закончит свою книгу. Ведь это оставалось для него главным. А тут еще пришла Старая Мария и принялась со всех сторон щелкать чудо-ящичком, как он копает землю; я тогда подумала — теперь-то мы узнаем, что с ним будет дальше, но она никому не показала проявленные снимки. Когда я про них спросила, она лишь сказала: «Размечталась, куколка. Пусть это останется тайной моей темной комнаты». А потом состоялся развод. Но этого события никто из нас не заметил, потому что родители все сделали на свой обычный манер, без шума… В деле участвовали только адвокаты и — ясное дело! — Марихен, которая всегда была тут как тут, когда с отцом происходило что-нибудь особенное. Позднее выяснилось, что имущество разделили поровну, полюбовно… Во всяком случае, без споров. Они вообще никогда не спорили. Иногда я думал, пусть уж лучше поругаются — с криком, с битьем посуды, не важно из-за чего. Может, тогда бы они до сих пор… Но тогда бы не было нас, Наны и меня. Наверное, развод был необходим, потому что папа непременно хотел… А дальше — послушай только! — уже после того, как он со своей новой женой, Яспером и Паульхеном поселился в деревенском доме, том самом, где раньше жили мать Лены и Ленины сводные сестры Мике и Рике, даже после того, как там при стечении множества гостей была отпразднована шумная свадьба, в этом безумном мире прибавился еще один человечек, потому что твоя мама родила тебя, маленькую Нану… У старой Марии снова появилась причина заохать и запричитать про мороку. Мы-то вообще ни о чем не догадывались, а если и узнавали что-нибудь, то лишь задним числом и понемножку. Может, у него еще есть дети?.. Не, мне пришлось совсем не по душе запоздалое папино признание, что у меня есть маленькая сестренка по имени Нана. …например, в Сицилии, где он бывал в молодые годы… Сказал, дескать, не хотел меня травмировать. …и про которых не ведал даже чудо-ящичек нашей Марихен… Я только позже узнала, сколько у него детей на самом деле, и, в принципе, обрадовалась, потому что если растешь единственным ребенком, то порой чувствуешь себя очень одиноко, а так… Ну, что натворил наш папа — это еще полбеды, разве нет? Да, ничего страшного. Ребенком меньше, ребенком больше. Теперь к нам добавились Яспер и Паульхен. А вот и вы, очень кстати. Мы как раз добрались до вас, до вашей жизни в деревне. |