Книга Наполеон. Последняя любовь, страница 4 – Томас Костейн

— Должен признаться, что подобные мысли не приходили мне в голову. Возможно, стоит об этом подумать. — Он налил себе еще бокал вина. — Сара, ты действительно боишься этого человека?

— Конечно, боюсь! Сегодня ночью я буду себя вести, как все остальные нормальные люди на острове. Лягу в постель и с головой накроюсь одеялом. Так ему до меня не добраться!

Менти Тиммс, муж Сары, также прислуживал в семействе Бэлкум. Он принес очередные кушанья. От него обычно было мало толку, рубашка его постоянно выбивалась сзади из-под пояса брюк. Руки у него дрожали, когда он ставил блюдо в центр стола.

— Ти, ты опять прикладывался к бренди, — резко заметил господин Бэлкум.

— Что, сэр? — Менти приходилось повторять вопрос дважды. Иначе он не понимал, о чем его спрашивают.

— Ты меня отлично слышал, Ти. Ты успел отведать бренди?

— Нет, сэр. Никакого бренди. Нет, сэр. Я его не пил.

— Почему у тебя трясутся руки? Ты тоже боишься этого Бонапарта?

Менти был до смерти рад тому, что его господин отвлекся от основного вопроса, и даже не желал, чтобы тот его повторял.

— Именно так, сэр. Да, сэр, вы правы. Я тоже боюсь этого Бонумпарта.

— Значит, ты не хочешь отправиться в город, чтобы взглянуть на него?

— Нет, сэр?

Сара обошла стол и встала позади Бетси.

— Девочка, я знаю, что ты не ешь тушеное мясо. Я испекла тебе лепешку. Хочешь принесу?

— Да, Сара, пожалуйста. Но мне нужен для лепешки сироп.

— Малышка, и сладкий сироп есть.

— Надеюсь, что и для меня тоже. Мне нравится сладкий сироп, — заявил хозяин дома.

— Мистер Бэлкум, сироп только для Бетси.

В этот момент госпожа Бэлкум сделала одно открытие.

— Бетси! — резко сказала мать. — Рядом с тобой собака! В столовой! Сколько раз тебе повторять, чтобы ты не таскала ее с собой в столовую?

Бетси положила руку на голову маленькой собачки и жалобно проговорила:

— Мама, пожалуйста. Ты же знаешь, что Снуки растет не так быстро, как остальные собаки. Они все пытаются его покусать и не подпускают к миске. Если я не стану за ним присматривать, он сдохнет от голода.

— Бетси Бэлкум, только не в столовой! Ты его кормила с тарелки?

Джейн видела, как ее младшая сестра давала собаке кусочки нелюбимого тушеного мяса. Она пришла сестре на помощь, задав матери вопрос:

— Мама, я вам рассказывала, что вчера была в лавке Тича?

Отвлекающий маневр сыграл свою роль. Миссис Бэлкум сразу обратилась к старшей дочери.

— Джейн, а я и не знала, что ты была в городе. Почему ты мне ничего не сказала?

— Мама, мне хотелось самой спокойно все рассмотреть. Мне надоело постоянно носить только белый цвет. Я его ношу уже пять или шесть лет, мне хотелось бы, чтобы мое новое платье было другого цвета.

Мать семейства настолько заинтересовало решение старшей дочери, что она развернулась в кресле и нахмурила брови. Бетси сразу воспользовалась передышкой. Она отнесла собаку к двери и легонько шлепнула ее.

— Не волнуйся, Снуки, — шепнула девушка, — я тебя хорошо покормлю вечером.

— Джейн, я уверена, что ни один цвет тебе не идет так, как белый, — твердо заявила госпожа Бэлкум. — Ты в белом выглядишь такой хорошенькой и юной!

— Вот именно, мама! Я не хочу выглядеть слишком юной. Я видела, — в голосе Джейн прозвучали энергичные нотки, — я видела потрясающий индийский муслин. Такой неяркий зеленоватый цвет резеды. Он мне так понравился!

Миссис Бэлкум задумалась.

— Джейн, я поеду и взгляну на материал. Но имей в виду, я ничего не обещаю.

Глава семейства поднялся из-за стола и неохотно отставил в сторону кувшин с вином.

— Дорогая, прости меня, но мне пора отправляться в город. Я понимаю, что мнение мужчин не принимается во внимание, но мне кажется, что этот муслин очень пойдет Джейн. Она стала взрослой. Ти, приведи мне Конкистадора. Я поеду на нем. — Он возмущенно закричал: — Опять твоя рубашка вылезла из брюк! Если ты не будешь за собой следить, отправлю на конюшню!

Он прошел мимо Бетси и легко потрепал ее по голове.

— Извини, что не могу захватить тебя с собой.

На следующее утро Бетси поднялась, как обычно, первой. Было всего лишь шесть часов, и из кухни и конюшни не доносилось ни звука. Только кудахтали куры, и мычал скот. В половине седьмого она приняла ванну, оделась, небрежно причесала волосы. Девушка быстро выбежала из дома на солнышко, держа в руках шляпку.

Собаки сразу почуяли ее приближение. Они вылезли из-под крыльца, где обычно спали, и начали как бешеные носиться перед Бетси и громко лаять. Конюшня обычно не закрывалась, но прошло несколько секунд, прежде чем в дверях показалось округлое лицо Вильяма Питта.

Он поклонился девочке.

— Доброе утречко, ми-ис Бесс.

До того как она двинулась дальше, ей было необходимо внимательно осмотреть двор. У них служило примерно полдюжины слуг, и они считались рабами, хотя им позволялась некоторая свобода, и они соблюдали свои привычки и обычаи. Сара и Менти были оставлены на острове капитаном рабовладельческого судна, потому что сильно заболели во время путешествия из Африки. Вильям Белкум купил их практически даром. Они прослужили в семействе несколько лет, и Сара решила, что им нужна фамилия, чтобы их союз оказался более прочным. Менти не стал с ней спорить. Сара часто слышала, прислуживая за столом, как Бэлкумы с ностальгией вспоминали прекрасный дом, стоявший недалеко от Темзы, и она выбрала это название для себя и флегматика Мети в качестве фамилии. Постепенно Темза превратилась в Тиммс, но Сара не возражала.

Конюха снесли на берег с рабовладельческого судна почти при смерти. Он был поразительно высоким человеком — наверно, шесть футов и восемь дюймов. Вильям Бэлкум заметил:

— В центральной части Африки обитает раса очень высоких негров. Мне кажется, что он родом с Лунных Гор. Я просто в этом уверен. Мы возьмем к себе этого беднягу.

Хозяин потребовал за него один фунт. Высокий узник начал поразительно быстро выздоравливать. С первых дней всем стало ясно, что он обладает удивительным чувством достоинства. Он гордо носил на длинной шее свою маленькую головку, будто дело было не только в длине костей, но в том, что он принадлежит к древнему благородному роду.

— Наверно, раньше он был вождем или шаманом-лекарем, — говорил господин Бэлкум.

Они назвали его Цезарь, а потом стали называть его Цезарь Август [8] .