Книга Аттила. Гунны, страница 57 – Томас Костейн

Принцесса, жадно ловившая каждое слово, энергично кивнула.

— Я вижу, его план тщательно продуман. Но мой брат, император, откажется благословить мой брак, если жених будет подобран не им. Мы должны иметь это в виду.

— Он не пытался искать тебе жениха. Таков будет ответ Аттилы.

— Где я буду жить?

— Как можно дальше от границ Римской империи. Ни к чему предоставлять им возможность вновь захватить тебя.

— Мой брат заявит, что я мертва, если тебе удастся вызволить меня отсюда.

— Это одна из главных причин, побудивших Аттилу к активным действиям. Когда он объявит тебя правительницей Рима, они могут сколь угодно долго твердить, что ты мертва. Все равно им никто не поверит. И очень желательно, чтобы ты немедленно вышла замуж и родила детей, которые смогут стать твоими наследниками.

Гонория вновь задумалась.

— Если Аттила не покорит Рим, в каком я окажусь положении? Он вышвырнет меня за ненадобностью? Оставит он мне земли и двор или отнимет все и отправит меня в изгнание?

— Кто может сказать, как поступит человек, обладающий абсолютной властью в тех или иных обстоятельствах? В государственных делах он очень осмотрителен. Старается использовать любую возможность упрочить свою позицию. Но я знаю, что дав слово, он его держит. Для него это закон. В любом случае, что ты потеряешь, доверившись ему? В самом худшем случае, поменяешь одну тюрьму на другую.

— Это правда. Будь моя мать жива, я бы не ждала перемен к лучшему. Да и император весь в нее, — тут принцесса вернулась к вопросу, интересовавшему ее более всего. — Мое мнение будет учитываться? Или мне придется выйти замуж за человека, которого выберет Аттила?

— Я спрашивал его об этом, и он ответил, что посоветуется с тобой и согласится с любым твоим предложением, при условии, что жених будет главой подвластного ему государства. Нет нужды объяснять, что он не хочет видеть тебя в лагере другой стороны.

— Допустим, — принцесса посмотрела Николану в глаза, — я предпочту следовать диктату чувств, а не государственных интересов? Позволят мне выйти замуж за человека, которого я полюблю?

— Император не станет возражать, если ты выйдешь замуж по любви. При условии… — Николан сухо улыбнулся, — что ты влюбишься в подходящего короля.

— Значит, я не могу выйти замуж за человека с более низким статусом? К примеру, за такого, как ты?

— Вот это, моя госпожа, абсолютно невозможно.

— Он просит от меня слишком многого, — принцесса, как истинная римлянка, решила поторговаться. — Я должна покинуть мою семью, мой народ, чтобы присоединиться к нему. Где гарантии того, что его обещанная щедрость не обернется пустыми словами? Буду ли я жить в подобающей мне роскоши?

Николан оглядел дворик. Каменные стены, ни клумб, ни фонтана. Простая скамья, на которой сидела принцесса, и стул, где устроился он.

— Заточенному в четырех стенах не должно торговаться, — напомнил он.

Настроение принцессы вновь изменилось. Чувствовалась, что в душе она согласилась на все условия и теперь хотела побольше узнать о том, что ее ждало.

— Если жизнь гуннов так сурова, как ты ее выдерживаешь? — спросила она.

— Я слишком много работаю, чтобы замечать, как живу.

— Говорят, их женщины очень красивы. Ты так не считаешь?

— Они черноволосые и толстые. Я держусь от них подальше.

— Какой добродетельный молодой человек! Все римляне, которых посылают в далекие провинции, находят возможность скрасить свой суровый быт. Даже те, у кого есть жены и семьи. Мудро ли ты поступаешь, лишая себя женского общества? Ладно, — она посчитала тему исчерпанной. — Что теперь?

— Ты должна принять решение. Какой ответ я должен передать Аттиле? Эту ночь я могу провести на острове, чтобы ты могла все взвесить. Криплиан говорит, что может спрятать меня здесь.

Принцесса огляделась. Каменные стены, убогая мебель, тропа, ведущая к воде.

— Ужасная тишина! — воскликнула она. — И так всегда. Никто не приходит ко мне, кроме моих служанок. Мне не с кем поговорить. Иногда вдали я слышу голоса. Но они грубые и недружелюбные. Я сойду с ума, — Гонория вскочила. — Я согласна! Гадко продаваться врагу, но что я могу поделать? Да, я согласна. Я готова все подписать.

Николан вытащил бумаги и протянул их принцессе.

— Ты поступила правильно, сразу приняв решение. Дорог каждый час. В любой момент острова могут наводнить беженцы. И начнется борьба за выживание.

Принцесса беспомощно захлопала глазами.

— Как же я их подпишу? Служанок нет, — тут она улыбнулась. — Кажется, я где-то видела ручку. Пойду посмотрю.

Он ушла и несколько минут спустя вернулась с победной улыбкой на губах.

— Они прячут от меня ручки с тех пор, как я написала то письмо. Но я не ошиблась. Нашла ручку там, где и видела ее. Вот документы. Я их все подписала.

Николан принял их с низким поклоном.

— Госпожа моя, ты приняла мудрое решение. Надеюсь, у тебя не будет повода сожалеть об этом.

— Когда мы уезжаем?

— Нам понадобится большой корабль. И люди. Я уплыву, но скоро вернусь. Думаю, я смогу забрать тебя еще до рассвета.

Прекрасные глаза принцессы сверкнули.

— Так скоро! Как мне повезло, что Аттила послал ко мне такого решительного человека как ты, — она взяла его руку в свои. — Скажи мне, это не сон? Я действительно обрету свободу? Но, мой храбрец, ты останешься здесь. Я более не вынесу одиночества.

Николан нахмурился.

— Было бы лучше, если б я сам проследил за последними приготовлениями. Приский может о многом догадаться. Но… — он помолчал, не сводя глаз с принцессы. — Мне понятно твое нежелание оставаться одной. Тогда мне надо согласовать наши действия с Криплианом.

Принцесса кивнула.

— Так согласуй. Только не уходи. С моей стороны это отчаянный шаг и мне необходима твоя поддержка. Я боюсь, что страх возьмет верх, если меня будут окружать лишь эти жестокие, безразличные ко мне люди.

— Хорошо, моя госпожа. Приский получит от меня необходимые указания. Конечно, лучше бы мне готовить твой отъезд самому. Но твоя бодрость духа важнее.

Принцесса как-то сразу помолодела. Ее щеки затеплились румянцем.

— С того дня, как меня привезли сюда, я впервые счастлива.

Какой-то звук донесся от ворот. Принцесса что-то увидела. Глаза ее раскрылись, рука взлетела ко рту.

Николан оглянулся. На тропе стоял человек и смотрел на них. Как только он понял, что его заметили, он быстро скрылся за соснами.

— Кто это? — спросила Гонория.

— Он приехал со мной. Раб Микки Медеского. Его зовут Хуссейн.