Книга Аттила. Гунны, страница 65 – Томас Костейн

Девушка поклонилась, потупив взор. На какие-то мгновения в комнате воцарилась тишина. По лицу короля чувствовалось, что впервые ему довелось столкнуться с такой красавицей. Только что он хвалился тем, что не интересуется женщинами, но теперь, в этом сомнений не было, не мог думать ни о чем другом, как об этой девушке в светло-зеленой тунике, которая стояла перед ним.

— Его августейшее величество, — вдова начала вводить Ильдико в курс дела, — предложил свести в одном заезде великого Сулеймана и Хартагера, но он сомневается, стоит ли тебе участвовать в нем.

Юсуф не слушал. Лошади и скачки вылетели у него из головы. Взгляд его по-прежнему не отрывался от Ильдико, и когда он заговорил, стало ясно, что девушка поразила его как удар молнии.

— Каждую весну в моей стране наступает короткий момент, когда пустыня покрывается прекрасными синими цветами. За одну ночь доселе безжизненные пески преображаются. Несколько дней мы живем среди красоты, а затем под жаркими лучами солнце цветы увядают и засыхают. Весь год мы живем воспоминаниями и ожиданием следующей весны… Твои глаза, мое прекрасное дитя, напомнили мне о цветущей пустыне. Как гармонируют они с твоими золотыми волосами! — с трудом он заставил себя повернуться к вдове. — Госпожа моя, ты понимаешь, почему я возражаю против ее участия в скачках. Черный жеребец огромен и могуч! Я буду считать себя виноватым, если с этим очаровательным созданием что-то случится.

— Хартагер и я — друзья, — ответила Ильдико. — Со времени своего появления на свет он принадлежит мне. Жеребенком он повсюду следовал за мной. Постоянно подходил и терся ухом о мое плечо. Он понимает все, что я от него хочу. И теперь, став большим и сильным, он чувствует любое мое желание и готов во всем мне повиноваться.

— Ты зародила в моей душе первые сомнения в исходе заезда.

— Господин мой, без участия моей подопечной никакого заезда не будет. Повторюсь, Хартагер не потерпит другого наездника.

Король неохотно кивнул.

— Тогда мы должны принять это условие. Но прелесть скачек для меня померкнет. Я буду больше думать о благополучии Ильдико, а не о перипетиях борьбы.

Вдове Тергесте не нравился ее дом в Константинополе. Стоял в тени Колонны Клавдия в ряду лучших домов города, из окон открывался вид на Мраморное море, но она находила комнаты маленькими, а фрески и мозаики тусклыми. Госпожа Евгения отдавала предпочтение более ярким тонам.

— У нас нет пурпурной ванны, — жаловалась она Ильдико, отбрасывая со лба прядь вьющихся волос. — Иметь такую может только королева или императрица. Допустим, этот богатый молодой король пустыни узнает, что ее у нас нет? Он сразу поймет, что ты не царской крови и ему не суждено жениться на тебе.

— Почему ты думаешь, что он хочет жениться на мне? — спросила Ильдико. Она стояла у окна, наслаждаясь легким ветерком с моря и думала о Хартагере. Хорошо ли ему на пастбище? Или он скучает по ней?

— Почему? — госпожа Евгения пренебрежительно фыркнула. — Он каждый день посылает тебе подарки и настаивает на том, чтобы ты принимала их, поскольку он король. Ты получила кольцо с рубином, золотое ожерелье, шкатулку, украшенную драгоценными камнями, прекрасные восточные благовония. Разве он не пишет: «Сегодня я посылаю тебе…»? Это значит, то посылать подарки вошло у него в привычку, каждодневную привычку, — ее глаза загорелись. — Интересно, что он пришлет сегодня? Уже пора.

И действительно, подарок принесли, едва вдова Тергесте успела произнести эти слова. Ильдико, открыла кожаный ларец. И с криком ужаса выронила его из рук. А потом продолжала смотреть на него, словно ожидая, что из ларца выползет змея.

— Что случилось? — спросила вдова.

Девушка отшатнулась от ларца.

— Что он хотел этим сказать? Это угроза?

Евгения приказала слуге принести ей ларец, с опаской заглянула в него. Брови ее взлетели вверх.

— Нет, это не угроза. Полагаю, это знак благоволения. Тут лежит записка. Прочитать ее тебе?

— Я к ней не притронусь, — по телу Ильдико пробежала дрожь.

— Он пишет, что это уши великого короля пустыни, который пошел войной на его отца и в результате лишился ушей и носа. Они всегда приносили ему удачу, и он надеется, что точно так же послужат и тебе.

Ильдико отошла к дальней стене. Ей, несомненно, хотелось держаться как можно дальше от этого жуткого подарка. День выдался теплым, поэтому сандалии она держала в руке, чтобы плиты пола холодили ступни.

— Я попрошу Юсуфа забрать их назад. Я не должна лишать его символа удачи.

— Может, они ему и не нужны, — заметила вдова. — Нос-то он оставил себе.

А вскоре во дворец прибыл молодой король, пославший Ильдико высушенные свидетельства победы его отца. Ильдико едва успела надеть сандалии, прежде чем Юсуф вошел в комнату.

— Мое почтение, госпожа, — он поклонился вдове Тергесте. — И тебе, наша очаровательная гостья со священной Горы богов. Ты получила мой подарок?

— Да, о король. Но я не считаю возможным лишать тебя столь могущественного талисмана. И прошу забрать его у меня.

Молодой король всмотрелся в Ильдико.

— Возможно, я поступил неразумно. Выказал самоуверенность. Мне действительно потребуется удача, так что не след гневить богов, — он повернулся к вдове. — Госпожа моя, ты не позволишь мне провести несколько минут наедине с твоей подопечной.

Когда вдова удалилась, не в силах скрыть торжествующую улыбку, молодой монарх шагнул к девушке.

— Очаровательная Ильдико! — золото ее волос пьянило его. Запахом они превосходили все восточные благовония. — Случилось неладное. Сначала я испугался, потому что дело касается тебя. Потом понял, что должен радоваться. Теперь я знаю, что тебе не удастся долго тянуть с ответом. Только выйдя за меня замуж, ты можешь избежать нависшей над тобой угрозы, — он помолчал. К комнате с каждой минутой становилось все жарче. Солнечные лучи, казалось, пробивали мраморные стены. — Этим утром к императору прибыли посланцы Аттилы. Ему стало известно, что ты в Константинополе, и он требует, чтобы император нашел тебя и передал его людям. Я не совсем понимаю, что все это значит? Он выбрал тебя в жены?

— Не знаю, — Ильдико заметно побледнела. — Должно быть, он прослышал обо мне… и Хартагере. Я думаю, причина в моих волосах. Он питает слабость к белокурым женщинам.

Король пустыни кивнул и сложил руки на груди.

— Как удачно все вышло, — он уже собрался объяснить, полагает для себя удачей нависшую над Ильдико опасность, но передумал и коротко рассмеялся. — Что тут говорить, дитя мое, я выразил свою волю. Разве этого недостаточно? Тебе остается лишь склонить голову в согласии, — последовала пауза. — Впрочем, у тебя есть еще один выход. Ты можешь отказать мне.

— К сожалению, я не могу поступить иначе.

Брови короля взлетели вверх.

— Это же невозможно. Я король! Мне должны повиноваться. Никто еще не говорил мне «нет». Даже мой отец. Слушай меня, прекрасное дитя. У меня дворец в горах, где всегда царит прохлада. И хватает льда или снега, чтобы охладить вино. Сотни слуг готовы удовлетворить любое желание. Я достаточно богат, чтобы осыпать тебя драгоценными камнями. Мне… мне трудно в это поверить, но я полюбил тебя. Разве тебе мало, что я, которому и нужно-то лишь хлопнуть в ладоши, произношу столь длинную речь, объясняя свои резоны, словно заштатный придворный.