Онлайн книга «Плачь, Маргарита»
|
— А это она мыться не любит. Эльза, если унюхает что-нибудь, сразу берется ее мыть своими эссенциями. Ладно, девочка, гулять! Мы никому не скажем. Берта снова унеслась в темноту. — Эльза тебе не говорила, согласилась она взять с собой Ангелику? — спросил Адольф. — Куда? Ах, это… Не знаю. Я спрошу. — Руди, а почему ты… меня никогда не спросишь… — Он запнулся, но Рудольф понял: — Я не считал себя вправе. — Какое право?! Я бы мог спросить тебя о чем угодно. — Я прочитал твою записку… Неужели так серьезно? — Что? Наши ссоры или мои чувства? — Я бы не спрашивал о ссорах, если бы не догадывался о чувствах. — Это какое-то безумие… Почему ты не спросишь, что я собираюсь делать с ним? — Что ты собираешься делать с ним? — А что ты посоветуешь? — Адольф, разве можно… — Можно, можно, черт подери! Если я сам решить не в состоянии! А результат, как ты его назвал, — пингвиньи базары! — Но чего ты сам хочешь? — Хочу, чтоб была моею! Хочу жениться на ней. Вспомни всех дур, которые ко мне липли! В первый раз хочу жениться! Хочу. — Он тяжело дышал, ожидая ответа. Прошла минута, еще… — Что же ты молчишь? Гесс сильно потер виски. — Я не знаю, чего ты ждешь от меня… — Нет, знаешь! — Адольф внезапно так стиснул его локоть, что тот едва терпел боль. — Говори! — Ты… не можешь жениться на ней. Гитлер опустил руки. Дыхание его прерывалось, лицо взмокло от пота. — Почему? — Вы родственники. Это повредило бы… в глазах… Гесс чувствовал, что его опять начинает му-тить. В какой-то миг он едва не крикнул: «Не слушай меня! Не слушай никого! Делай как знаешь!». Но не крикнул, молча смотрел себе под ноги. Теперь озноб бил обоих — одного от резкой боли в висках, другого от мокрой травы, холодного ветра, темноты вокруг. Они повернули назад. Как легко было спускаться и как тяжело давался каждый шаг назад, вверх по холму! Уже у веранды Адольф присел на ступеньку и, обхватив голову подбежавшей Берты, стал смотреть в немигающие собачьи глаза. — Руди, я давно хотел тебя спросить. Почему тогда, в двадцать четвертом, ты ко мне вернулся? Я ведь стал ничем, меня вычеркнули. Почему ты снова поверил? — Я поверил раз и навсегда, и это случилось не тогда. — Гесс сел рядом и достал сигареты. — Я закурю, ничего? Адольф поглядел на него, точно не понимая. — А если бы сейчас — снова с нуля? Ты остался бы со мною? — Конечно. И не я один. А это значит — уже не с нуля. Как и в двадцать четвертом. — Нет, не то. Я про другое. Если бы я остался совсем один… Просто голый болван на необитаемом острове?.. — Построили бы плот и добрались куда-нибудь. — А если бы я стал тонуть и потащил тебя за собою? — Я отлично плаваю. Мы справились бы. — И все-таки — почему? — Да потому! — Гесс рассердился. Чувства друга к Ангел икс были понятны ему и вызывали ответную боль, но все эти аллегории с тонущими болванами… Что на него находит? В любви мне ему объясняться, что ли? Он не видел, что Адольф улыбается. Гесс не понял бы этой улыбки, и если б заметил, то рассердился бы окончательно. Они вернулись в дом и сразу прошли наверх, минуя гостиную, где в этот час расположилось досужее общество. Туда забежала Берта, оповестив о возвращении с прогулки хозяина, и Эльза, извинившись, поднялась в спальню. Она была еще сердита на мужа и ждала объяснений, но он, казалось, уже обо всем забыл. Он даже не повернулся к ней, а продолжал стоять спиною, упершись руками в подоконник. — Если я тебе не нужна, я вернусь в гостиную, — сказала она. — Эльза, я хотел спросить… Если со мной что-нибудь случится, ты не уйдешь от меня? У нее в первый момент округлились глаза, потом закипело возмущение. Ну что это, в самом деле? Как можно задавать такие вопросы? Но она вспомнила, что он вернулся после прогулки с Адольфом, и кто знает, о чем они говорили. — Я не уйду, — отвечала она сдержанно. — А в каком случае ты бы ушла? Просто черт знает что такое. — Только если бы ты прогнал меня. Возможно, у меня хватило бы гордости. Он молчал. — Хотя, возможно, и тогда я бы осталась. Он наконец повернулся и посмотрел ей в глаза. — Руди, если допрос окончен, я пойду. Роберт опять пьян, а Гели взяла с него слово, что он научит ее стрелять в темноту. — Ты что, решила ее удочерить? В шумной гостиной царствовала Елена в окружении шести мужчин. Пуци дразнил жену откровенным флиртом с хорошенькою Евой, которая своей молодостью заняла здесь больше места, чем ей полагалось; к тому же девушка оказалась наделена способностью к мимикрии, и их оживленный разговор привлекал всеобщее вниманье. Еще одна пара расположилась у окон, и непонятно было, что они там высматривают. Роберт Лей указывал в темноту, а Гели, самовольно явившаяся в гостиную и уже проглотившая две рюмки коньяка, вглядывалась туда блестящими от приятного возбуждения глазами. Эльза вошла впереди мужа и возвратилась к многочисленной компании, оживленно обсуждавшей проблему дуэлей, а Рудольф, налив себе коньяку, уселся неподалеку от Роберта и Ангелики, которые тотчас изъявили желание к нему присоединиться. Гели всегда робела в присутствии Гесса, но, чувствуя опору в лице Лея, решилась все же поднять на него глаза. И тотчас их опустила. Роберт, поняв, что фюрер лег спать, окончательно расслабился. Влив в себя громадную, чуть не в пол-литра рюмку (она так и называлась «рюмка Лея»), он потянул Гесса к окну, чтобы в очередной раз поведать историю о том, как во время войны «эти сволочи» сбили его аэроплан, как он падал с ночного неба — «из тьмы во мрак» — и прощался сам с собой. — Ты летчик, Руди, и ты меня поймешь. Мне кажется, что тот Роберт Лей так и остался там и все еще летает. Если бы был Бог… — Бог умер, старина, и небо пусто. Но даже такое, оно всегда будет призывать нас. Мы выпьем за тех, кто уже не откликнется. Они представляли собой физическую противоположность — высокий, прекрасно сложенный, с неуловимым изяществом в движениях и мягким взглядом ярких глаз Рудольф Гесс и крепко сбитый, резкий, нервный Роберт Лей, два бывших летчика, каждого из которых по-своему обласкала война. Они выпили еще. Потом втроем вышли на веранду. Рудольф взял из рук Лея его именной браунинг и взвел курок. — Теперь смотри, — сказал Гесс Ангелике. — Вот так он заряжается. Теперь возьми его в руку. Ты можешь выстрелить. — Куда? — спросила возбужденная Ангелика. |