Онлайн книга «Митридат»
|
После трапезы Махар долго нежился в постели. Затем совершил прогулку по дворцу, где он не был так долго. Сопровождал его неизменный Моаферн. Вечером Махара навестил Митридат, постаравшийся в непринужденной беседе вызвать сына на откровенность, но Махар в данный момент был озабочен другим. Он хотел знать, когда отец вернет его на трон Каппадокии. И будет ли война с Римом, о которой вокруг столько разговоров. — Отец, каппадокийцы уверены, что ты начнешь с ними войну, едва вызволишь меня из плена, — поведал Махар. — Они и римлян призвали на помощь из-за этого. Однако римлян пока еще мало в Мазаке. Нужно напасть, отец, пока их не стало больше. Большие глаза Махара блестели воинственным блеском. Было видно, что ему самому не терпится в битву! Митридат невольно улыбнулся: он был таким же в семнадцать лет! — Отец, почему все вокруг зовут меня Махаром, ведь ты же сам дал мне новое имя, — с неудовольствием заметил юноша. — Я Ариарат, а не Махар. Я царь Ариарат! — Махаром назвала тебя твоя мать, сын мой, — сказал Митридат. — И мне приятнее называть тебя твоим прежним именем, ведь я очень любил твою мать. Не беспокойся, ты снова станешь Ариаратом, когда вернешься в Каппадокию. — Когда же я вернусь, отец? — нетерпеливо воскликнул Махар. — Тебе, я вижу, понравилось царствовать, — вновь улыбнулся Митридат. — Я должен отомстить своим подданным, предавшим меня, — с угрозой в голосе произнес Махар. — Со мной грубо обращались, перебили всех моих телохранителей, советников и наложниц. Такого я простить не могу. Когда я вернусь, то залью Мазаку кровью этих гнусных смутьянов! — Сколько у тебя было телохранителей, сын мой? — спросил Митридат. — Сколько ты мне дал, столько и было, — пожал плечами Махар. — Триста или чуть больше… — А много ли было наложниц? Отвечая, Махар слегка смутился: — Немного, отец. Всего девять. — По ком же ты больше скорбишь, Махар? — Мои воины меня недолюбливали, так что мне не жаль никого из них, — небрежно ответил Махар. — К тому же всех этих людей всегда можно заменить. Вот наложниц мне действительно жаль, — Махар грустно вздохнул, — я столько времени потратил, выбирая каждую из них. Одна мне приглянулась стройными ногами, другая — красивым задом, у третьей была совершенно потрясающая грудь, у четвертой лицо как у богини… Махар перечислял своих наложниц, живописуя их внешние достоинства, а Митридат, глядя на него, все больше хмурил брови. И это его старший сын, ценящий женские прелести выше своих преданных слуг, выше войска! Оказывается, для него царствование было всего лишь временем безграничных наслаждений. И теперь он зол на каппадокийцев, лишивших его этого. Можно не сомневаться — этот юноша сдержит свое слово, если вновь воцарится в Каппадокии. Он жестоко отомстит своим бывшим подданным и в первую очередь мазакенам, посмевшим перебить его любимых наложниц. Митридат расстался с сыном, стараясь не показать, как он в нем разочаровался. Ночью Митридату не спалось. Он вел мысленный спор со своим вторым «я», вдруг пробудившемся в нем. «Махар рано увлекся женщинами, — думал Митридат, — поэтому женщины для него теперь на первом месте». «Этим Махар пошел в тебя. Разве нет?» — язвительно прошипел внутренний голос. «Даже самые прекрасные женщины не могли отвлечь меня от моих замыслов, — оправдывался Митридат. — Свидетели — боги, я не избегал опасностей, даже на ложе с женщиной я не забывал о делах государства». «Это потому, что с ранних лет при тебе находились суровые воспитатели, — отвечал внутренний голос. — В первую очередь Тирибаз. Это благодаря ему в тебе помимо сладострастия живет неуемное честолюбие, страсть к лошадям и оружию». «Значит, я окружил Махара не теми людьми, дал ему плохих советников?» — вопрошал Митридат самого себя. «Ты виноват не только в этом, — молвил внутренний голос, — но также в том, что надолго оставил Махара без своего внимания, увлекшись другими заботами. И прежде всего сестрой Лаодикой». «Я воевал в Колхиде, — оправдывался Митридат, — потом покорял мосхов, а еще нужно было строить крепости, дороги, корабли…» «И все же у тебя оставалось время и на женщин, — не унимался внутренний голос. — Избавившись от Антиохи, ты сразу же взял в жены Роксану, которая родила тебе сына и дочь. Потом ты соблазнил Нису под видом Диониса». «Это была не прихоть, я должен был проучить Ариарата, моего племянника!» — защищался Митридат. «Ты проучил его, пронзив кинжалом, — говорил неумолимый голос, — а вскоре женился на его матери, спровадив Роксану в Амис». «Я любил Лаодику!» «Значит, Роксану ты взял в жены, не любя?» «Я же вернул Роксану из Амиса после смерти Лаодики…» «И снова отправил ее туда уже вместе с Нисой, поссорившись с ней из-за бывшей блудницы Гипсикратии». «Роксана слишком много на себя берет!» «Не больше, чем дозволено царице и твоей супруге. Неужели у Роксаны меньше прав на тебя, чем у какой-то Гипсикратии?» «Права здесь ни при чем. Роксана смеет упрекать меня в разврате, будто из-за женщин я забросил дела государства». «А это не так?» «Не так, клянусь Митрой!» «А сколько наложниц в твоем гареме?» «Неважно». «Конечно неважно, важно другое: твой старший сын унаследовал не только твою внешность, но и твое сластолюбие», — подвел итог внутренний голос. «Значит, виноват все-таки я?» «В Махаре течет твоя кровь…» «Я не был таким слабовольным». «Ты был им до поры, пока не попал в руки Тирибаза. Это Тирибаз сделал из тебя настоящего царя и воина!» «Стало быть, я доверю Тирибазу и своего сына», — принял решение Митридат. * * * Тирибаз, взявшийся за воспитание Махара, постоянно огорчал Митридата отзывами о нем. Махар плохо ездит верхом! Он не умеет стрелять из лука, не умеет обращаться с мечом и копьем! Махар груб и ленив! Он пристает к служанкам и обожает подолгу разглядывать статуи обнаженных нимф и богинь. Махар в свою очередь жаловался отцу на своего воспитателя. Тирибаз каждый день заставляет его скакать верхом, причем нарочно подбирает самых резвых лошадей, а у него уже все тело в синяках от частых падений. Тирибаз смеет кричать на него, хотя он сын царя! Тирибаз оставляет его без еды, если ему не удается попасть в цель из лука. Тирибаз не позволяет ему долго спать. Он просто замучил его! Митридат разрывался между жалостью к сыну и суровой необходимостью, поскольку он не хотел, чтобы его старший сын был хоть в чем-то слабее его самого. |