Онлайн книга «Ваша взяла, Дживс»
|
Тут я понял – чтобы помирить этих двух придурков, от меня потребуются вся моя недюжинная изобретательность, ловкость и такт. Свадебные колокола в маленькой церкви Маркет-Снодсбери прозвонят только в том случае, если Бертрам умно и тонко выполнит свою миссию. Из разговора с тетей Далией мне стало ясно, что высокие договаривающиеся стороны допустили весьма откровенные высказывания в адрес друг друга, но я не предполагал, что они зашли так далеко. Эта печальная история глубоко меня тронула. Тап-пи открыто признался, что любовь к Анджеле по-прежнему живет в его сердце, и я был убежден, что Анджела тоже все еще его любит, несмотря на размолвку. Безусловно, сейчас она жаждет запустить в него бутылкой, но, готов поспорить, в глубине ее души теплится былая нежность. Только уязвленная гордость заставляет двух влюбленных избегать друг друга. Я чувствовал, что стоит Таппи сделать первый шаг, и все у них пойдет на лад. Я решил предпринять еще одну попытку. – Таппи, ты разбиваешь сердце Анджелы. – С чего ты взял? Ты ее видел? – Нет, но я уверен. – А по ней не скажешь. – Притворяется, не сомневайся. Как Дживс, когда я начинаю отстаивать свои права. – Представляешь, стоит нам встретиться, она морщит нос, будто дохлую крысу увидела. – Напускное. Уверен, она тебя все еще любит. Одно ласковое слово, и лед растает. Я понял, что он дрогнул. Видимо, мне все-таки удалось тронуть его сердце. Он ковырнул дерн носком ботинка и проговорил срывающимся голосом: – Ты уверен? – На все сто. – Гм-м. – Тебе надо только подойти к ней… Он покачал головой: – Не могу. Это было бы роковой ошибкой. Я сразу потеряю свой престиж. Знаю я этих девиц. Стоит один раз уступить, и она сядет тебе на шею. – Он помолчал. – Единственный выход – как-то косвенно намекнуть, что я готов с ней поговорить. Может, мне при встрече с ней надо тяжело вздыхать, как ты считаешь? – Она подумает, что ты отдуваешься. – Да, ты прав. Снова закурив сигарету, я принялся напряженно шевелить извилинами. И с первой попытки нашел решение, ибо мы, Вустеры, отличаемся быстротой ума. Мне вспомнился совет, который я дал Гасси по поводу сосисок и ветчины. – Придумал! Есть один верный способ убедить девицу, что ты ее любишь. Действует безотказно и нам подходит как нельзя лучше. Сегодня за обедом не прикасайся к еде. Увидишь, какое впечатление это произведет на Анджелу. Она же знает, какой ты обжора. – Ничего подобного! – взвился Таппи. – Я не обжора! – Ну хорошо, хорошо. – И вообще я к еде совершенно равнодушен. – Согласен. Я только хотел… – Пора положить конец этим разговорам, – кипятился Таппи. – Я молод, здоров, и у меня хороший аппетит, но это не значит, что я обжора. Я восхищаюсь Анатолем как великим мастером своего дела, и мне всегда интересно знать, чем он собирается нас попотчевать, но когда ты называешь меня обжорой… – Хорошо, хорошо. Я только хотел сказать, если Анджела увидит, что ты отодвигаешь тарелку, не съев ни кусочка, она поймет, как ты страдаешь, и, скорее всего, сама сделает первый шаг. Таппи задумался, нахмурив брови. – Говоришь, совсем отказаться от обеда? – Да. – От обеда, приготовленного Анатолем? – Да. – Не отведав ни кусочка? – Да. – Не понял. Давай сначала. Сегодня вечером, за обедом, когда дворецкий поднесет мне зобные железы двухнедельных телят а la financière или еще что-то, с пылу с жару, прямо из рук Анатоля, по-твоему, я должен отказаться, не попробовав ни кусочка? – Да. Таппи задумчиво покусывал губы. Невооруженным глазом было видно, как жестоко он борется с собой. Внезапно лицо у него просветлело. Ну прямо как у первых мучеников-христиан. – Ладно. – Ты согласен? – Согласен. – Отлично. – Конечно, это будет пыткой. Я поспешил напомнить Таппи, что у тучки есть светлая изнанка. – К счастью, недолгой. Ночью, когда все уснут, ты спустишься вниз и совершишь набег на кладовую. Таппи просиял. – И правда! Вот это мысль! – Думаю, там найдутся холодные закуски. – Конечно, найдутся, – сказал сразу повеселевший Таппи. – Например, пирог с телятиной и почками. Его сегодня подавали на ленч. Один из шедевров Анатоля. Знаешь, что меня в нем особенно подкупает, – благоговейно проговорил Таппи, – и чем я безмерно восхищаюсь? Хоть он и француз, он не привержен исключительно французской кухне, не то что все эти известные повара. Анатоль никогда не пренебрегает старой доброй простой английской пищей, такой, как, например, пирог с телятиной и почками, о котором я тебе говорил. Не пирог, а что-то сказочное. За ленчем мы съели только половину. Знаешь, Берти, этот пирог – как раз то, что надо. – А от обеда ты отказываешься, как договорились? – Нет вопросов. – Отлично. – Блестящая идея. По-моему, одна из лучших идей Дживса. Передай ему, когда с ним увидишься, что я чрезвычайно ему признателен. Я выронил сигарету. Меня будто хлестнули по лицу мокрым кухонным полотенцем. – Неужели тебе взбрело в голову, что этот план предложил Дживс? – А как же иначе? Знаешь, Берти, не вешай мне лапшу на уши. Тебе до такого век не додуматься. Я не стал ему отвечать. Только гордо выпрямился во весь рост, но, когда понял, что Таппи на меня не смотрит, плечи у меня снова поникли. – Ладно, Глоссоп, – холодно проговорил я, – идем. Пора переодеваться к обеду. ГЛАВА 9
Я шел к себе в комнату, а обидные слова придурка Таппи все еще отдавались болью у меня в сердце. И когда я снимал свитер и потом, облаченный в халат, шел по коридору в salle de bain [9] , уязвленное самолюбие терзало меня с неослабевающей силой. Сказать, что обида прошила меня навылет, значит ничего не сказать. Я не жду аплодисментов. Низкопоклонство толпы гроша ломаного не стоит. И все равно, когда вы берете на себя труд создать превосходный план, чтобы помочь попавшему в беду другу, то крайне оскорбительно обнаружить, что этот придурок приписывает все заслуги вашему камердинеру, да еще такому, который всячески норовит не уложить в чемодан ваши белые клубные пиджаки с золотыми пуговицами. Однако, поплескавшись в ванне, я вновь обрел душевное спокойствие. В те минуты, когда у вас на сердце тяжело, ничто так не успокаивает, как хорошая ванна, это я всегда знал. Не скажу, что я сейчас запел во весь голос, но, кажется, был к этому весьма близок. |