Онлайн книга «"Угрино и Инграбания" и другие ранние тексты»
|
Анна. И все же сегодня тебе придется им подчиниться. Хельмут. Боюсь, это закончится для меня полным упадком духа. Анна. Разве не ты говорил мне когда-то, что Бог обращает любовь как к достойным, так и к недостойным? Хельмут. Что-то подобное - наверное говорил... Я сказал: Он неизменно бродит среди людей, чтобы свидетельствовать о себе своею любовью, потому что, не будь ее, мы бы вообще не нашли оснований для Его бытия. Анна. А если бы нашелся человек, который жизнь положил бы на то, чтобы свидетельствовать о такой любви перед теми, кто покажется ему достойным... Тогда все выглядело бы гораздо грубее... Без особой мудрости, на человеческий лад... Но если бы он пытался делать, что в его силах, если бы пытался спасти других от мук и сладострастных удовольствий, до которых они не доросли... В тех случаях, когда кажется, что кто-то нуждается в спасении... Хельмут. Ты говоришь о себе. Анна. Пусть так... И если бы человек этот занимался блудом, блудил бы со всяким... Хельмут. Что ты несешь! Что же ты делала, если такими словами оскверняешь свою любовь! Или ты была публичной девкой, к которой мужчины ходят, только когда чувствуют зуд у себя в промежности? Анна. Я не считала себя публичной девкой, однако сегодня убедилась, что это именно так! Хельмут. О горе мне, что такое ты говоришь! Анна. Мы оба ошиблись в расчетах... А что если человек, который хочет дарить любовь, обращает ее и к недостойным - к тем, кого удовлетворило бы лоно любой шлюхи? Хельмут (опускаясь перед ней на колени). Если он делает это с полной самоотверженностью, тогда, клянусь, он есть Бог. Анна. Мальчик, ты, движимый любовью ко мне, приносишь ложную клятву. Хельмут. Нет, я не лгу! Анна. Ты прославляешь шлюх и называешь их Богом! Хельмут. Я говорил не о них: они берут деньги, они свое тело продают! Анна. А если они берут деньги только потому, что бедны и думают: их любовь заслуживает платы в несколько грошей? Хельмут. Ох, ничего такого они не думают. Они не плачут, когда любовник от них уходит, а сразу улыбаются следующему. Анна. Может ли быть иначе, если они - шлюхи, если обязаны дарить любовь каждому? Хельмут. Ты хочешь меня запутать, пользуясь тем, что я о них почти ничего не знаю. Но в одном я уверен: те, кого я имею в виду, не брали бы денег и не стремились бы попасть в дом терпимости - или, по крайней мере, они ублажали бы и того, у кого денег при себе нет... Ах, я думаю, на самом деле все обстоит по-другому, не так, как мы сейчас говорим... Однако я совершенно запутался, мне нечего больше сказать. Анна. А если бы шлюхи не брали денег и не жили в публичных домах - тогда ты бы их уважал? Хельмут. Тогда они должны были бы сиять, как солнце, и каждый год рожать по ребеночку иметь налитые груди и смеяться... И их дети тогда умели бы смеяться, и петь, и танцевать. Если бы все это над ними свершилось, тогда оказалось бы, что они - Божьи ангелы, которых люди называют шлюхами просто потому, что других имен для них не осталось... Ото всякой любви бывают дети, но публичные девки не имеют детей: я думаю, они их так или иначе убивают. Стоит какой-то любви начаться, и она уже всегда будет, вновь и вновь, изливаться на детей от этой любви. Анна. Какой ты умный! Хельмут. Но что тут поделаешь, если тот, кого ты любишь, не дорос до такой любви или не достоин ее! Анна. Я понимаю... Я вообще не должна никого искать, а только любить; и моя любовь только тогда сможет остаться при ком-то, когда этот кто-то ответит мне равноценной любовью, - только тогда... Пока этого не произойдет, я буду публичной девкой, а после - стану чьей-то женой. Я так понимаю: любая девушка, если она порядочная, должна быть шлюхой для всякого, пока не появится тот, кто, познав ее, уже не отпустит от себя. Я знаю: девушки пренебрегают своим долгом, если отказываются заниматься любовью. Поступая так, они проявляют легкомыслие, ибо лишают себя возможности встретить Любящего. Потому существует так мало браков и так много шлюх, которые занимаются только тем, что удовлетворяют сладострастные желания мужчин, без любви, - хотя по сути такая работа должна была бы исполняться любой девушкой, начинающей ощущать в себе любовное влечение. Ах, мой мальчик, люди очень часто подавляют в себе любовь, потому что она кажется им тяжелейшей ношей... а оценивается слишком дешево! Хельмут. Если бы все жили, как ты и я, жизнь была бы одной нескончаемой свадебной ночью. Анна. Теперь я расскажу, что послужило поводом для нашей с тобой беседы. Сегодня мне довелось обнаружить, что господин Лахман - распутник, хоть и обладает бесценной супругой и детками, которых так и хочется расцеловать. Он, однако, не обращает на них внимания, а ищет сближения с другими, более или менее соблазнительными женщинами. Хельмут. А жена все-таки его любит? Анна. Да, но он этого не приемлет. Для него и моя любовь была ничто. Фрау Лахман же не перестает испытывать на нем свою любовь... Может, я ей немножко помогла, а вовсе не причинила зло, как могло показаться вначале... Я была столь невежлива по отношению к ее супругу, что, еще находясь в его объятиях, всё ему высказала начистоту... Он в ответ заплакал, и я оставила его одного. Хельмут. И только поэтому ты хотела обозвать себя шлюхой? Анна. Все мое нутро дрожало. Я испугалась, как бы кровь, которую я от него получила, не оказалась дурной. Хельмут. Дорогая Госпожа - детки приходят от Бога. Анна. Но потом я успокоилась... Я поняла, что должна и дальше растрачивать свою любовь - если только не появится тот, кто захочет взять меня в жены. Хельмут. Ты никогда не перестанешь? Анна. |