Книга Нескромные желания, страница 20 – Тия Дивайн

– Вы совершенно правы. – Маркус уже поддался ее чарам, совершенно не понимая, что она для него недосягаема.

– И мы много говорили по пути сюда, – добавила Франческа. – Это было очень... полезно.

– Да, разумеется. Надеюсь, у нас будет время узнать друг друга, что тоже принесет пользу, – поспешно сказал он. – Несмотря на понятные, в какой-то степени, возражения матушки, вы – жена Уильяма, и вам рады в Миэршеме.

– О да, – вмешался Алекс, – ну-ка расскажи нам, Маркус, что там еще наговорила мама.

– Ее можно убедить взглянуть на ситуацию разумно.

– И она способна устроить скандал, – язвительно заметил Алекс. – Ты лучше присматривай за ней, Маркус. Жена Уильяма – это мое личное дело; ни ты, ни мама к этому отношения не имеете, а маме лучше держаться от меня подальше.

– Неблагодарное чудовище.

– Да. Как и ты, мой дорогой викарий. Ты, наверное, забыл, кто тебя кормит и что матушкины посулы ничего не стоят.

– Прекрасно, – сдержанно ответил Маркус. – Мы все обязаны тебе и своей жизнью, и своим кровом. Неудивительно, что Уильям уехал отсюда, как только достиг совершеннолетия. Но... – он повернулся к Франческе, – вы знали, что на его имя открыт счет? Он должен был получить деньги по достижении тридцати лет.

Сердце у Франчески упало.

– Нет, – медленно ответила она, чувствуя, что Маркус в отличие от Алекса ей поверит. – Нет, не знала.

– Ха, – фыркнул Алекс.

– И то, что после смерти Уильяма половина его денег переходит к его наследникам?..

О Боже... Она закрыла глаза.

– Я не знала.

– Лгунья. – Алекс вновь обрушился на нее, на Сару. Но Сара могла знать, подумала Франческа, охваченная дурным предчувствием. Она вполне могла знать об этом. Однако не предполагала, что заразится той болезнью и умрет.

Но она могла знать кого-нибудь, кто способен на убийство...

Нет... нет... это исключено.

Невероятно... Она послала за Миэром после смерти Уильяма, когда еще была здорова...

...нет...

...нет...

Она даже думать об этом не желает.

– Неужели тебе не интересно, о какой сумме идет речь? – вкрадчиво поинтересовался Алекс.

– Нет, – ответила она резко.

– Она замечательная актриса, – сказал Алекс брату. – Ты только посмотри на нее. Можно было бы поверить ей – если не знать ее истории.

– Люди меняются, – сказал Маркус назидательным тоном. Он верил ей, он действительно верил.

– Сумма большая, – уговаривал ее Алекс. ...достаточная, чтобы кто-то захотел смерти Уильяма.

Ей стало нехорошо. Она не нашлась, что ответить и почувствовала приступ тошноты.

Большая сумма.

Для нее сто фунтов – большая сумма.

Как же она сможет претендовать на то, что ей не принадлежит?

А если бы даже решилась на такой шаг, он передал бы ее в руки властей. Она видела по хищному выражению его глаз, что он только и ждет этого.

– Я не знала, – повторила Франческа.

– Ради Бога, прекрати изводить ее, – сказал Маркус. – Она не знала. Я верю ей. Уильям выглядел настоящим оборванцем. Откуда ей было знать?

– В постели узнала, – промурлыкал Алекс. – Сара, должно быть, очень хороша в постели, как ты полагаешь? Разве тебе не хочется услышать этот медовый голосок в постели, Маркус?

Маркус уставился на Алекса, как на умалишенного.

– Право же, Алекс, ты, как всегда, слишком далеко заходишь. Проклятый деспот. Он говорит так специально, чтобы шокировать нас, Сара. Вам надо к этому привыкнуть. Послушайте, старина Экерли прибудет сюда в три, чтобы зачитать завещание, и на этом все закончится. Тогда вы все узнаете, Сара. И не позволяйте Алексу устроить из этого фарс, как обычно. А теперь прошу простить, я удалюсь. Не стесняйтесь, приходите ко мне, если Алекс станет невыносимым. Или же приходите к нам вместе с Филиппой.

– Клянусь, ты только об этом и мечтаешь: попробовать втроем, – ехидно заметил Алекс.

– А ты хочешь, чтобы она осталась в твоей постели одна? – тут же парировал Маркус. – Право же, Алекс, ты извращенец, ведешь себя так, словно ты – единственный жеребец в мире. – Он склонился над рукой Франчески. – До встречи, моя дорогая.

Наступила гробовая тишина.

– До встречи, моя дорогая, – передразнил Алекс Маркуса. Она совершенно очаровала его брата, этого растяпу, и Алексу это совсем не нравилось.

Маркус больше не считает, что она воплощение греха и нуждается в очищении.

Нет, Маркус воспринимает ее так, как любой другой мужчина, – как сосуд для его плоти, в который он будет до умопомрачения вонзаться.

С ее опытом она может часами доить мужчину и все равно оставить его с носом.

Но Маркус этого не понял. Маркус видел лишь глаза сирены, слышал грудной голос, боковым зрением заметил натянутый шелк на ее пышной груди, забыл, что женат на этой ведьме, Филиппе, и позволил себе помечтать об искусительнице, не понимая, что она не для него.

Так она действовала на всех. Наблюдая за тем, как она провожала взглядом удаляющегося Маркуса, Алекс поклялся запереть ее в кладовке, вырвать у нее все ее секреты и овладеть этим грешным телом.

Сэр Эдмунд Экерли, баронет и стряпчий семьи Девени с тех пор, как Алекс себя помнил, прибыл ровно в три часа.

– Это чистая формальность, – сказал он, перебирая бумаги на столе в библиотеке. – Я хочу, чтобы присутствовала леди Джудит, поскольку все финансы Уильяма формировались по материнской линии. – Он поднял голову как раз в тот момент, когда Джудит, опираясь на руку Маркуса, вплыла в комнату, бледная и разгневанная. – Моя дорогая Джудит. Я понимаю, как это будет больно для вас. Но процедура не займет и десяти минут. Я полагаю, это жена Уильяма.

– Так «оно» себя называет, – рявкнула Джудит, усаживаясь как можно дальше от Франчески, так, чтобы даже не видеть ее. – Неужели это необходимо, Эдмунд? Я готова дать деньги, если только «оно» исчезнет.

– Мы должны соблюдать букву закона, моя дорогая. – И Экерли стал читать завещание Уильяма, по которому все его наследники имеют право на половину его имущества, остающегося на момент смерти, независимо от того, достиг он тридцати лет или нет. – Ключом, разумеется, является слово «остающееся», и этот пункт был внесен для того, чтобы обеспечить жену и ребенка, если таковой будет. Однако леди Джудит контролировала средства Уильяма при его жизни, и я с сожалением должен констатировать, что его супруге почти ничего не осталось.

– Что? – воскликнул Маркус, которого это вовсе не касалось. – Как это возможно, мама?..

– Я отдала их ему, – холодно заявила Джудит. – Он просил, а я давала. Когда он уехал в Германию. И потом. Мальчику нужно было на что-то жить, не так ли? Я не могла допустить, чтобы он умер с голоду. Или попал в руки ростовщика.