Онлайн книга «Жажда наслаждений»
|
— Я сама сделала свой выбор. — Элизабет вздохнула. — Иногда молоденькие девушки делают неверный выбор. Я уверена, что к твоему выбору приложил руку твой отец. Но теперь с прибытием Николаса ты сможешь начать новую жизнь. — Если бы я могла. — Тебя ничто не останавливает, — заметила Минна. — Пройдет год формального траура, и ты снова сможешь выходить в люди. Тебе не обязательно запирать себя в Шенстоуне или где-либо еще. — Но что я в результате буду иметь? — прошептала Элизабет. Она не была уверена ни в чем, ни в своих доходах, ни в Питере, ни в возможности жизни за пределами Шенстоуна. Ни в том, что ее отец когда-нибудь перестанет залезать в ее карман. — У тебя будет все, — сказала Минна, — потому что ты будешь свободна. Николас снова спустился в тоннель. Поначалу, когда он вышел в сад, у него не было такого намерения. Но он заметил, что неосознанно направляется к дальнему концу сада и немного забирает влево, в сторону поля. Стоял яркий полдень, на небе не было ни облачка. В Шенстоунё вовсю бушевала весна. Никогда в жизни он не ощущал привязанности к чему-либо или кому-либо. Сейчас же он чувствовал потребность поддаться очарованию Шенстоуна. А также соблазну остаться с ней. Ее губы, ее тело будут его до конца дней.:. Неосторожный мужчина, без сомнений, попадется в ее ловушку. Он сделал широкий полукруг и проследил путь, по которому той ночью прошли люди с факелами. Он тогда искал справа, а Элизабет и ее отец слева. Разве не Элизабет нашла вход? О котором говорила, что ей ничего не известно? Что-то здесь было не так. Он перешел на ту сторону поля и проследил ее путь. Немного назад, чуть вперед, и вот он уже ясно представлял, как она передвигалась той ночью. Она могла двигаться только одним путем. Ведь если бы она отошла в сторону на какие-то два метра, вход обнаружил бы кто-нибудь другой. Боже, Элизабет… На этот раз двери, расположенные вровень с землей, открылись без усилий, и он, оставив их открытыми, спустился во тьму. У основания лестницы все еще висел фонарь. Николас чиркнул спичкой и зажег ее. Двадцать шагов, и он у заветной комнаты. Его худшие опасения подтвердились. Освещенная фонарем комната была совершенно очищена от углей и всего мусора. Его враг Невидимая Рука и сюда добрался. Николас намеренно встал на линии огня, но враг обогнул его и нарушил все остальное. Напрашивался единственный вывод: один из пятерых в Шенстоунё и был его врагом. Виктор, Питер, отец Элизабет, Минна… и Элизабет. Получалось именно так, как он себе представлял: она могла больше всех получить, но и больше всех потерять. Самый сильный мотив — самые сильные руки. Его беспокоило, что он проигнорировал свой инстинкт и все знаки, которые должны были его насторожить. Черт, он слишком сильно расслабился. Или враг спланировал его слабость? А теперь?.. Что теперь? Он понимал, в чем дело. Шла борьба нервов и коварства. К нему пришло понимание методов, которые использовал его оппонент. Николас знал о своем враге больше, чем тот думал. Он знал, что враг храбр и немного безумен. Хорошо приспосабливается. Никогда не сдается. Нуждается во внимании и одновременно ищет укрытия. Хочет получить признание и предпочитает одиночество. Более того, никто бы и не подумал, что его враг… Один из пяти. Или они все. Они играли в игру, которая руководствовалась намерением «подождем и посмотрим»… Элизабет напряженно мыслила. Должно быть что-то еще. Обязательно должно быть. Может быть, она пропустила какую-нибудь деталь на чердаке? Там еще были старая мебель и сундуки с одеждой. Кто знает, вдруг что-нибудь можно обнаружить в кармане одного из пиджаков Уильяма? Неужели она действительно дошла до такого отчаяния? — Я слышал, ты сегодня ездила в город, — сказал отец, входя в гостиную, где Элизабет сидела с вышивкой, не вызывающей в ней никакого интереса. — Надеюсь, не безрезультатно? — Отец, мы с Минной всего лишь решили выбраться из дома. Ничего больше. — Ты ездила, чтобы встретиться с викарием. — У тебя что, в городе есть шпионы? — раздраженно спросила она. — Я ездила, чтобы извиниться за то, что нас не было в церкви в прошлое воскресенье. — А. Я надеялся, что у тебя были еще дела. — Какие? Почему бы тебе не присесть, отец? Раз уж ты решил допросить меня. Он сел напротив нее. — Элизабет. Я не допрашиваю тебя. Я побуждаю тебя к действиям. Знаешь, у нас осталось совсем немного денег, поэтому скажи, как мы будем существовать, когда щедрость Николаса иссякнет и он попросит нас покинуть дом? — Я не думала о таком далеком будущем. — Питер даже пальцем не пошевелит, чтобы помочь нам. — Правда? Откуда ты знаешь? — Иначе бы он давно сделал тебе предложение. К тому же он целиком на моей стороне: ты должна вернуть Шенстоун, и тогда… возможно… Она отбросила пяльцы. — Возможно, он неправильно истолковал мои девичьи отказы? — Нет. Твоя скромность делает тебе честь. Если бы к ней еще добавить Шенстоун и десять тысяч в год… Конечно, я не получаю десять тысяч в год… — Насколько ты знаешь, я тоже. Кроме того, есть еще три дюжины наследниц, которые с удовольствием охомутают Питера. — Если бы он их захотел. Но по какой-то причине ему нужен Шенстоун и ты. Я не понимаю. Никогда не думал, что так получится. Тебе остается только найти способ. Она вновь подобрала пяльцы и продела иголку в лепесток начатой ею ромашки. — А что, если есть один способ? — Она сама не ожидала, как задала вопрос. Хотя, если она собирается проводить более детальное расследование, ей понадобится помощь. Разве ее отец и Питер не помогут ей? — Что ты имеешь в виду? — Ее отец подался вперед, всем своим существом излучая заинтересованность. — Ты что-то от меня скрывала, моя девочка? Что за способ? Шенстоун и все деньги в нашем распоряжении. Элизабет! Быстрее расскажи мне… — Ничего конкретного. Есть, правда, кое-что… — Есть — нет, о чем ты говоришь? Скажи мне! — Фредерик, ты снова говоришь о деньгах? — с порога спросил Питер, ухвативший последнюю фразу разговора. — Он не прекращает разговоры о деньгах. Для него деньги очень болезненная тема. Своими разговорами о них он утомляет. Чем занимаешься, Элизабет? «Жду тебя», — хотела сказать она и сказала: |