Онлайн книга «Прекрасные и обреченные»
|
М ю р и э л. Жаль, я не умею писать. Столько мыслей в голове, но, как ни стараюсь, не могу облечь их в слова. Д и к. Совсем как Голиаф. «Понимаю, что чувствует Давид, а выразить словами не могу». Его высказывание филистимляне тут же сделали своим девизом. М ю р и э л. Что-то до меня не доходит. Наверное, глупею к старости. Г л о р и я (шаткой походкой бродит среди гостей, как захмелевший ангел). Если кому-то хочется поесть, в столовой еще остались пирожные. М о р и. Ненавижу викторианские завитушки, которыми их снабдили. М ю р и э л (с неуемной веселостью). Ну, я скажу, вы и нализались, Мори. Грудь Мюриэл по-прежнему подобна мостовой. Девушка с готовностью подставляет ее под копыта проезжих жеребцов, надеясь, что их железные подковы высекут хотя бы искру романтической страсти среди всеобщего мрака… Супруги Барнсы и Пэрамор заняты беседой на высоконравственную тему. Обсуждаемый предмет столь возвышен, что мистер Барнс уже в течение нескольких минут пытается ускользнуть на территорию, более подверженную пороку, которая находится в районе дивана. Трудно назвать причины, задерживающие Пэрамора в сером доме. Возможно, это обычная вежливость или праздное любопытство. Не исключено, что он намерен написать впоследствии социологический отчет и с этой целью анализирует процесс разложения американского обществ. М о р и. Фред, полагаю, вы человек широких взглядов. П э р а м о р. Так оно и есть. М ю р и э л. И я тоже. В моем понимании все религии равны и все такое. П э р а м о р. В каждой религии есть что-то хорошее. М ю р и э л. Я католичка, но честно признаюсь — не слишком ревностная. П э р а м о р (проявляя недюжинное терпение). Католическая религия очень… очень влиятельная религия. М о р и. Ну, человек таких широких взглядов просто обязан испытать бурю возвышенных чувств и прилив оптимизм, что таит в себе этот коктейль. П э р а м о р (с вызывающим видом берет бокал). Благодарю. Пожалуй, попробую… один. М о р и. Один? Неслыханное безобразие! У нас тут встреча выпускников тысяча девятьсот десятого года, а ты не желаешь хотя бы для приличия малость набраться. Ну же, смелее! Выпьем за здоровье короля Карла, Выпьем за здоровье короля Карла, Кубок скорее неси… Пэрамор с воодушевлением подпевает. М о р и. Наполни бокал, Фредерик! Ведь хорошо известно, что все в мире подчиняется велению природы, а тебя она решила сотворить отъявленным пьяницей. П э р а м о р. Если человек умеет пить, как истинный джентльмен… М о р и. А что такое джентльмен? Э н т о н и. Кто никогда не вкалывает булавки под лацкан пиджака. М о р и. Чепуха! Социальный статус человека определяется количеством хлеба, который он съедает в сандвиче. Д и к. Кто предпочитает первое издание книги последнему выпуску газеты. Р е й ч е л. И ни при каких обстоятельствах не создает впечатления наркомана. М о р и. Американец, способный поставить на место дворецкого-англичанина и убедить, что именно он и является джентльменом. М ю р и э л. Человек из хорошей семьи, который закончил Йель, Гарвард или Принстон, при деньгах, искусный танцор и все такое. М о р и. Наконец-то мы слышим идеальное определение! Кардинал Ньюмен о таком и мечтать не смеет. П э р а м о р. Полагаю, этот вопрос нужно рассматривать в более широком смысле. Не Авраам ли Линкольн сказал, что джентльмен — это тот, кто никогда не причинит боли ближнему? М о р и. Думаю, слова принадлежат генералу Людендорфу. П э р а м о р. Вы, разумеется, шутите. М о р и. Выпей-ка еще. П э р а м о р. Мне больше не стоит. (Понизив голос, шепчет, чтобы никто не услышал, кроме Мори.) Должен признаться, это всего третий бокал в моей жизни. Ну, что теперь скажете? Дик заводит патефон. Мюриэл тут же вскакивает с места и начинает раскачиваться из стороны в сторону. Она сгибает руки в локтях, выставляя их вперед, как рыбьи плавники. М ю р и э л. Ах, давайте уберем ковры и потанцуем! Услышав это предложение, Энтони и Глория в душе стонут, но кисло улыбаются, выражая согласие. М ю р и э л. Ну же, лентяи! Поднимайтесь и двигайте мебель. Д и к. Подождите, дайте допить. М о р и (полон решимости осуществить свои намерения в отношении Пэрамора). Слушайте меня! Давайте наполним бокалы, выпьем, а потом и потанцуем. Волна протеста разбивается, столкнувшись со скалой, коей является неумолимый Мори. М ю р и э л. Ну вот, теперь у меня голова идет кругом. Р е й ч е л (тихим голосом обращается к Энтони). Глория просила держаться от меня подальше? Э н т о н и (сконфуженно). Нет, что вы! И речи не было. Рейчел одаривает его загадочной улыбкой. За два года ее красота приобрела холодную элегантность. М о р и (поднимая бокал). Выпьем за поражение демократии и падение христианства. М ю р и э л. Да ну вас! Она бросает на Мори насмешливо-осуждающий взгляд, а затем выпивает содержимое бокала. Все пьют, испытывая при этом разную степень затруднения. М ю р и э л. Очистить пол! Энтони и Глория понимают, что испытания не избежать, смиряются и включаются в работу. Передвигаются столы, громоздятся друг на друга стулья, скатываются ковры и бьются лампочки. Наконец мебель свалена вдоль стен безобразными грудами, и в центре комнаты освобождается площадка футов в восемь. М ю р и э л. Ах, включите музыку! М о р и. Тана исполнит любовную песню специалиста по глазам, уху, горлу и носу. Среди некоторого замешательства, вызванного уходом Таны на покой, ведутся необходимые приготовления к спектаклю. Облаченного в пижаму Т а н у с флейтой в руке заворачивают в стеганое одеяло и водружают в кресло, которое стоит на столе. Японец представляет собой смехотворное зрелище. Пэрамор уже заметно опьянел и настолько захвачен представлением, что это лишь усиливает эффект. Он самозабвенно копирует жесты персонажей из комиксов и даже позволяет себе время от времени икать. П э р а м о р (обращается к Глории). Не желаете со мной потанцевать? Г л о р и я. Нет, сэр! Хочу исполнить лебединый танец. А вы умеете? П э р а м о р. Конечно. Умею все танцы. |