Онлайн книга «Без дна»
|
В дверь тихо позвонили. Дюрталь вскочил с кресла. «Еще нет девяти, это не она», — пронеслось в голове, когда он спешил к двери. Но это была она… Он сжал ее руку, поблагодарил за точность. Сообщив, что ей нездоровится, госпожа Шантелув тут же добавила: — Я пришла, чтобы вы меня не ждали. Дюрталь забеспокоился. — У меня ужасная мигрень, — пожаловалась гостья, проведя по лбу рукой, затянутой в перчатку. Он помог ей скинуть меха, пригласил сесть в кресло и уже хотел приблизиться к ней, чтобы, как было задумано, занять исходную позицию на маленьком стуле, но госпожа Шантелув отвергла кресло и устроилась подальше от камина, у стола, на низком сиденье. Дюрталь подошел, взял ее руку. — Какая у вас горячая ладонь! — воскликнула Гиацинта. — Это от волнения, я так плохо сплю. Если бы вы знали, как часто я о вас думаю. Вы всегда здесь, рядом со мной. — И он заговорил о стойком запахе корицы, который примешивался к другим неуловимым ароматам, исходящим от ее перчаток. — Вот и сейчас, — он наклонился к ее пальцам, — вы меня покинете, но после вас останется это благоухание. Вздохнув, она поднялась. — А у вас кот? Как его зовут? — Муш [10] . Она позвала кота, но тот дал деру. — Муш! Муш! — позвал Дюрталь, но кот забился под кровать и выходить не желал. — Он немного диковат… никогда не видел женщин. — Вы хотите сказать, что ни разу не принимали у себя женщин? Дюрталь поклялся, что нет — она первая. — И вы, согласитесь, не слишком стремились, чтобы эта… первая навестила вас. Дюрталь покраснел: — Зачем вы так говорите! Гиацинта сделала неопределенный жест. — Просто хотела вас подразнить, — рассеянно бросила она, усаживаясь на этот раз в кресло. — Впрочем, не знаю, с чего это я позволяю себе задавать вам такие нескромные вопросы. Дюрталь устроился рядом. Все наконец пошло по его сценарию, и он начал атаку: прикоснулся своими коленями к ее коленям. — При чем тут нескромность, вы единственная имеете право… — Нет у меня никаких прав, да я и не хочу ими обзаводиться! — Почему? — Потому что… Ладно, давайте начистоту… — Ее голос зазвучал твердо и сурово. — Чем больше я думаю, тем сильнее хочу просить вас, ради всего святого, не разрушать нашей мечты. И потом… буду откровенна, рискуя показаться вам чудовищной эгоисткой… лично я не хотела бы нанести урон тому уже достигнутому, безусловному счастью, которое приносит мне наша связь. Я, наверное, говорю сбивчиво, невразумительно… Поймите, сейчас я могу предаваться с вами любви постоянно в любое время дня и ночи, подобно тому, как прежде предавалась этому чувству с Байроном, Бодлером, Жераром де Нервалем, с теми, к кому меня тянуло… — Что вы имеете в виду? — Только то, что стоит мне пожелать вас, и перед тем, как заснуть, я… — Что? — О боже, как вам далеко до моей мечты, до того Дюрталя, которого я люблю всем сердцем и чьим безумным ласкам предаюсь по ночам, лежа в постели. Дюрталь в изумлении воззрился на Гиацинту. В ее подернутых мечтательной поволокой глазах застыла печаль. Казалось, она не видела его и говорила в пустоту. Странное смятение охватило его, вспомнился внезапно рассказ Жевинже об инкубах. «После разберусь, — подумал Дюрталь, — а пока…» Он нежно притянул к себе руки Гиацинты, слегка привстал и быстро поцеловал ее в губы… Гиацинта мгновенно вскочила с места. Покрывая ее лицо неистовыми поцелуями, он сжал ее гибкое тело в объятиях. С каким-то гортанным воркованьем, тихо постанывая, она запрокинула голову, зажав ногами его ногу. В ярости Дюрталь закричал, чувствуя, как ходят ходуном ее бедра. И тут только он все понял, а может, ему казалось, что понял: Гиацинта не хотела ни с кем делиться своей страстью, хотела наслаждаться в одиночку, любить про себя… Он оттолкнул ее. Бледная, с закрытыми глазами Гиацинта стояла, задыхаясь, и простирала руки, как испуганное дитя. Гнев Дюрталя рассеялся — дрожа от страсти, он снова подступил к ней и обнял, но она забилась в его руках. — Нет, умоляю, отпустите меня! Он еще крепче прижал ее к себе, стараясь повалить на спину. — Прошу вас, не надо! В голосе Гиацинты звучало такое отчаяние, что он ослабил хватку. Мелькнула мысль повалить ее на ковер и взять насильно. Но его напугал ее безумный взгляд. Опустив руки, прислонившись к книжному шкафу, Гиацинта стояла без кровинки в лице и прерывисто дышала. — Проклятье! Проклятье! Проклятье! — твердил он, кружа по комнате, натыкаясь на мебель. — Я, наверное, и впрямь вас люблю, если, несмотря на ваши мольбы и отказы… Гиацинта вскинула руки, словно готовясь оттолкнуть его. — Вы будто каменная, — с горечью воскликнул Дюрталь. Придя в себя, Гиацинта умоляюще прошептала: — Я и так достаточно страдаю, пощадите меня, — и забормотала что-то невнятное о муже, о духовнике, речь ее была так бессвязна, что Дюрталь растерялся. Она замолкла, но тут же уже совсем другим, певучим голосом томно мурлыкнула: — Скажите, вы придете ко мне завтра вечером? — Нет, это выше моих сил, я так не могу! Гиацинта, казалось, не слышала. Затуманенные глаза осветились вдруг изнутри слабым светом. Все так же нараспев она прошептала: — Ведь вы придете, друг мой? — Да, — выдавил он наконец. Тогда она оправила платье и, не говоря ни слова, вышла из комнаты. Дюрталь молча проводил ее до порога. Гиацинта открыла дверь, обернулась, взяла его руку и нежно прикоснулась к ней губами… Дюрталь остолбенел. Он терялся в догадках. «Что сие означает? — думал он, возвращаясь в комнату; машинально расставил по местам мебель, расправил сбившийся ковер. Теперь надо привести в порядок мысли, поразмыслить о случившемся. — Чего добивается эта женщина, ведь должна же быть у нее какая-то цель! Она не хочет близости. Потому ли, что, как уверяет, опасается разочарования? Или понимает, как нелепы любовные игры? Нет, похоже, я связался с холодной, влюбленной в себя меланхоличной кокеткой, которая не желает делить ни с кем из смертных свою извращенную страсть. Господи, какой запредельный эгоизм! Один из тех сложных грехов, разобраться в которых может лишь опытный духовник. В таком случае она из тех, кому достаточно потереться о мужчину! А тут еще инкубы… Без всякого стеснения она признается, что мысленно сожительствует с живыми и мертвыми. Уж не сатанистка ли она? И кто, как не каноник Докр, наставил ее на эту темную стезю, ведущую в инфернальные бездны». |