Книга Новые мелодии печальных оркестров, страница 9 – Фрэнсис Скотт Фицджеральд

— Мне интересно все, что тебя касается. Кто она, эта девица?

— Элейн Расселл. Занята чем то… связанным с кино.

— Вид у нее низкопробный, — произнесла Дайана задумчиво. — Я все о ней вспоминала. У тебя тоже вид не лучше. Что ты с собой делаешь: ждешь, пока начнется новая война?

Они завернули в подъездную аллею обширного, беспорядочно спланированного дома на набережной. На лужайке устанавливали брезентовый навес для танцев.

— Смотри! — Дайана указала на юношу в бриджах, стоявшего на боковой веранде. — Это мой брат Брек. Вы не знакомы. Он приехал из Нью-Хейвена на пасхальные каникулы. Сегодня у него танцевальная вечеринка.

Со ступенек веранды сошел им навстречу красивый юноша лет восемнадцати.

— Он думает, ты величайший человек в мире, — прошептала Дайана. — Притворись, что ты чудо из чудес.

При взаимном представлении оба держались смущенно.

— Летали в последнее время? — немедленно поинтересовался Брек.

— Несколько лет не летал, — признался Чарли.

— Я сам в войну был еще мал, — посетовал Брек, — но этим летом попробую получить летную лицензию. Это единственное, ради чего стоит жить… я говорю про полеты.

— Ну да, пожалуй. — Чарли немного растерялся. — Я слышал, у вас сегодня намечается танцевальная вечеринка.

Брек небрежно махнул рукой.

— А, просто соберется целая толпа соседей. Вам покажется скучищей смертной — после того, что вы повидали.

Чарли беспомощно повернулся к Дайане.

— Пошли, — засмеялась она. — Пошли в дом.

Миссис Дики встретила их в холле и подвергла Чарли осмотру, не выходящему за рамки приличий, но несколько напряженному. Все в доме обращались с ним крайне уважительно, и о чем бы ни шла беседа, в ней так или иначе потихоньку всплывала война.

— Чем вы теперь занимаетесь? — спросил мистер Дики. — Участвуете в бизнесе отца?

— От бизнеса ничего не осталось, — ответил Чарли откровенно. — Я так, сам по себе.

Мистер Дики чуть-чуть подумал.

— Если у вас нет никаких планов, вы могли бы на этой неделе зайти ко мне в офис. У меня есть небольшое предложение, не исключено, что оно вас заинтересует.

При мысли, что все это, вероятно, устроила Дайана, Чарли сделалось досадно. Милостыня ему не нужна. Он не калека, а война уже пять лет как закончилась. И все подобные разговоры прекратились тоже.

За танцами должен был последовать ужин, первый этаж был весь заставлен столами, и поэтому Чарли с Дайаной, а также мистером и миссис Дики обедали наверху, в библиотеке. Обстановка за едой была неуютная, говорил в основном мистер Дики, а Дайана нервным весельем заполняла паузы. Когда обед закончился и они с Дайаной вышли в сгущавшихся сумерках на веранду, Чарли почувствовал облегчение.

— Чарли… — Дайана потянулась к нему и осторожно тронула за рукав. — Не возвращайся сегодня в Нью-Йорк. Побудь со мной несколько дней. Мне нужно с тобой поговорить, а сегодня, из-за вечеринки, я никак не настроюсь на беседу.

— Я приеду опять… на этой неделе, — уклончиво отозвался он.

— Но почему бы тебе не остаться?

— Я обещал вернуться в одиннадцать.

— В одиннадцать? — Дайана посмотрела на него с упреком. — Ты что же, должен отчитываться перед этой девицей, как проводишь вечера?

— Мне она нравится! — возмутился он. — Я не ребенок, Даймонд Дик, и мне сдается, ты слишком много себе позволяешь. Я думал, ты окончательно перестала интересоваться моей жизнью еще пять лет назад.

— Ты не останешься?

— Нет.

— Хорошо… тогда в нашем распоряжении всего один час. Пошли отсюда, посидим на парапете у залива.

Вместе они шагнули в глубокие сумерки, наполненные густым запахом соли и роз.

— Помнишь, когда мы в последний раз ходили куда-то вместе? — шепнула Дайана.

— Ну… нет. Не припоминаю. Когда это было?

— Не имеет значения… раз ты забыл.

На набережной Дайана опустилась на низенький парапет, идущий вдоль берега.

— Весна, Чарли.

— Очередная.

— Нет, просто весна. «Очередная» — это значит, что ты старишься. — Дайана помедлила. — Чарли…

— Да, Даймонд Дик.

— Я все эти пять лет ждала случая с тобой поговорить.

Краем глаза она заметила, что Чарли хмурится, и сменила тон.

— Какой работой ты собираешься заняться, Чарли?

— Не знаю. У меня осталось немного денег, так что какое-то время протяну без работы. Не думаю, что я к чему-нибудь пригоден.

— Ты хочешь сказать, единственная работа, к которой ты вполне пригоден, это воевать.

— Да. — Слегка заинтересовавшись, Чарли повернулся к Дайане. — Война для меня все. Это покажется странным, но о тех днях я вспоминаю как о самых счастливых в своей жизни.

— Понимаю, о чем ты, — медленно проговорила Дайана. — Таких сильных переживаний и драматических событий в жизни нашего поколения больше не будет.

Они ненадолго замолчали. Когда Чарли вновь заговорил, его голос слегка дрожал.

— За время войны я кое-что утратил — потерял частицу себя, которую уже не вернуть, даже если захочу. В некотором смысле это была моя война, а нельзя же ненавидеть то, что тебе принадлежало. — Внезапно он повернулся к Дайане. — Давай, Даймонд Дик, будем откровенны: мы любили друг друга, и мне кажется… глупо разыгрывать сейчас этот спектакль.

Она судорожно вздохнула.

— Да, — слабым голосом согласилась она, — будем откровенны.

— Мне понятно, что ты затеяла, и я не сомневаюсь, что это по доброте душевной. Но жизнь не начнется сначала, оттого что побеседуешь весенним вечером со своей прежней любовью.

— Это не по доброте душевной.

Чарли пристальней всмотрелся в Дайану.

— Неправда, Даймонд Дик. Но… даже если бы ты меня любила, это ничего не меняет. Я не тот, что пять лет назад, я теперь другой человек — разве не понятно? И сейчас я все лунные ночи на свете променял бы на выпивку. Сдается, я даже не способен больше любить девушку вроде тебя.

Дайана кивнула:

— Ясно.

— Почему ты не вышла за меня пять лет назад, Даймонд Дик?

— Не знаю, — отозвалась она, чуть помедлив. — Я промахнулась.

— Промахнулась! — с горечью повторил он. — Ты говоришь так, словно это была игра в угадайку, пари или ставка на белое и красное.

— Нет, это не была игра в угадайку.

Минуту длилась тишина — потом Дайана обернулась к Чарли. Глаза ее блестели.

— Не поцелуешь ли меня, Чарли? — спросила она просто.