Книга Серебряные коньки, страница 53 – Мери Мейп Додж

– Да нет, мама, просто я думал…

– О чем думал?.. Ах, и спрашивать нечего, – добавила она изменившимся голосом. – Я сама только что думала об этом самом. Да-да… нечего стыдиться, что нам хочется узнать, куда девалась наша тысяча гульденов, но… ни слова отцу об этих деньгах. Ведь все и так ясно: он ничего о них не знает.

Ханс в тревоге поднял глаза, опасаясь, как бы мать, по обыкновению, не разволновалась, говоря о пропавших деньгах. Но она молча ела хлеб, откусывая маленькими кусочками, и с грустью смотрела в окно.

– Тысяча гульденов… – послышался с кровати слабый голос. – Да, они, наверное, очень пригодились тебе, вроу, в эти долгие годы, пока твой муж сидел сложа руки.

Бедная женщина вздрогнула. Эти слова окончательно погасили надежду, засиявшую в ней с недавних пор.

– Ты не спишь, Рафф? – спросила она срывающимся голосом.

– Нет, Мейтье, и я чувствую себя гораздо лучше. Я говорю, что не напрасно мы копили деньги, вроу. Хватило их на все эти десять лет?

– Я… я… у меня их не было, Рафф, я…

И она уже готова была рассказать ему всю правду, но Ханс предостерегающе поднял палец и прошептал:

– Не забывай, что говорил нам меестер, – отца нельзя волновать.

– Поговори с ним, сынок, – откликнулась тетушка Бринкер, вся дрожа.

Ханс подбежал к кровати.

– Я рад, что ты чувствуешь себя лучше, – сказал он, наклоняясь к отцу. – Еще день-два – и ты совсем окрепнешь.

– Да, пожалуй… А надолго ли хватило денег, Ханс? Я не слышал, что ответила мать. Что она сказала?

– Я сказала, Рафф, – запинаясь, проговорила тетушка Бринкер в отчаянии, – что их уже нет.

– Ничего, жена, не расстраивайся! Тысяча гульденов на десять лет не так уж много, да еще когда надо воспитывать детей, зато вы на эти деньги жили безбедно… Часто ли вы болели?

– Н-нет… – всхлипнула тетушка Бринкер, вытирая глаза передником.

– Ну, будет… будет, женушка, чего ты плачешь? – ласково промолвил Рафф. – Как только я встану на ноги, мы живо набьем деньгами другой кошелек. Хорошо, что я все рассказал тебе про них, перед тем как свалился.

– Что ты мне рассказал, хозяин?

– Да что я эти деньги зарыл. А мне сейчас приснилось, будто я не говорил тебе об этом.

Тетушка Бринкер вздрогнула и подалась вперед. Ханс схватил ее за руку.

– Молчи, мама! – шепнул он, торопливо отводя ее в сторону. – Нам надо вести себя очень осторожно.

Она стояла стиснув руки, едва дыша от волнения, а Ханс снова подошел к кровати. Дрожа от нетерпения, он проговорил:

– Это, наверное, был неприятный сон. А ты помнишь, когда ты зарыл деньги, отец?

– Да, сынок. Это было перед рассветом, в тот самый день, когда я расшибся. Накануне вечером Ян Кампхёйсен что-то сказал, и я заподозрил, что он не очень-то честный человек. Он один кроме твоей матери знал, что мы скопили тысячу гульденов… И вот в ту ночь я встал и зарыл деньги… Дурак я был, что усомнился в старом друге!

– Бьюсь об заклад, отец, – сказал Ханс, посмеиваясь и знаком прося мать и Гретель не вмешиваться, – что ты сам забыл, где ты их закопал.

– Ха-ха-ха! Ну нет, не забыл… Спокойной ночи, сын мой, что-то меня опять ко сну клонит.

Ханс хотел было отойти, но не посмел ослушаться знаков, которые ему делала мать, и сказал мягко:

– Спокойной ночи, отец!.. Значит, как ты сказал? Где ты зарыл деньги? Ведь я был тогда совсем маленький.

– Под молодой ивой за домом, – проговорил Рафф Бринкер сонным голосом.

– Ах да… К северу от дерева – ведь так, отец?

– Нет, к югу. Да ты и сам небось хорошо знаешь это место, постреленок… Ты, уж конечно, там вертелся, когда мать отрывала деньги. Ну, сынок… тихонько… подвинь эту подушку… так. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, отец! – сказал Ханс, готовый заплясать от радости.

* * *

В эту ночь луна, полная и яркая, взошла очень поздно и пролила свой свет в маленькое окошко. Но ее лучи не потревожили Раффа Бринкера. Он спал крепко, так же как и Гретель. Только Хансу и его матери было не до сна.

Сияя радостной надеждой, они поспешно снарядились и выскользнули из дому. В руках они несли сломанный заступ и заржавленные инструменты, много послужившие Раффу, когда он был здоров и работал на плотинах.

На дворе было так светло, что мать и сын видели иву совершенно отчетливо. Промерзшая земля была тверда как камень, но Ханса и тетушку Бринкер это не смущало. Они боялись одного: как бы не разбудить спящих в доме.

– Этот лом как раз то, что нам нужно, мама, – сказал Ханс, с силой ударив ломом по земле. – Но почва так затвердела, что ее нелегко пробить.

– Ничего, Ханс, – ответила мать, нетерпеливо следя за ним. – Ну-ка, дай и я попробую.

Вскоре им удалось вонзить лом в землю, потом выкопали ямку, и дальше пошло легче.

Они работали по очереди, оживленно перешептываясь. Время от времени тетушка Бринкер бесшумно подходила к порогу и прислушивалась, желая убедиться, что муж ее спит.

– Вот так новость будет для него! – приговаривала она, смеясь. – Все ему расскажем, когда он окрепнет. Как мне хотелось бы нынче же ночью взять и кошель и чулок с деньгами в том виде, в каком мы их найдем, да и положить на кровать, чтобы милый отец их увидел, когда проснется!

– Сначала нужно достать их, мама, – задыхаясь, проговорил Ханс, продолжая усердно работать.

– Ну, в этом сомневаться нечего. Теперь-то уж они от нас не ускользнут! – ответила она, дрожа от холода и возбуждения, и присела на корточки рядом с ямой. – Может статься, мы найдем их запрятанными в тот старый глиняный горшок, который у нас давным-давно пропал.

К тому времени и Ханс начал дрожать, но не от холода. К югу от ивы он разрыл большое пространство на фут в глубину. Сокровище могло теперь показаться с минуты на минуту… Между тем звезды мерцали и подмигивали друг другу, как бы желая сказать: «Ну и диковинная страна эта Голландия! Чего только здесь не увидишь!»

– Странно, что милый отец спрятал их на такой глубине, – проговорила тетушка Бринкер, слегка раздосадованная. – Да, бьюсь об заклад, что земля тогда была мягкая… А какой он догадливый, что заподозрил Яна Кампхёйсена! Ведь Яну тогда верили все. Не думала я, что этот красивый малый, такой веселый, когда-нибудь попадет в тюрьму!.. Ну, Ханс, дай и мне поработать… Чем глубже мы копаем, тем легче, правда? Мне так жалко губить иву, Ханс… Мы не повредим ей, как думаешь?

– Не знаю, – рассеянно ответил Ханс.

Час за часом работали мать и сын. Яма становилась все шире и глубже. Стали собираться тучи, и, проплывая по небу, они отбрасывали на землю таинственные тени. И только когда побледнели звезды и луна и появились первые проблески дневного света, Мейтье Бринкер и Ханс безнадежно посмотрели друг на друга. Они искали тщательно, с отчаянным упорством, взрыли всю землю вокруг дерева: и к югу от него, и к северу, и к востоку, и к западу… Денег не было!