Онлайн книга «Серебряные коньки»
|
– Слушай, я знаю, как надо сделать! – весело закричала вдруг Гретель. – Купи такие коньки, которые тебе будут немножко малы, а мне велики, и мы сможем кататься на них по очереди. То-то будет славно, правда? – И Гретель снова захлопала в ладоши. Бедный Ханс! Соблазн был велик, но стойкий юноша поборол его. – Глупости, Гретель! С большими коньками у тебя ничего не выйдет. Ты и на этих-то спотыкалась, как слепой цыпленок, пока я не обточил концы. Нет, тебе нужна пара как раз по ноге, и ты вплоть до двадцатого должна пользоваться всяким удобным случаем, чтобы тренироваться. Моя маленькая Гретель завоюет приз – серебряные коньки! При одной мысли о такой возможности Гретель не смогла удержаться от восторженного смеха. – Ханс! Гретель! – послышался знакомый голос. – Идем, мама! Они поспешили домой, и Ханс все время подбрасывал монеты на ладони. * * * Во всей Голландии не нашлось бы такого гордого и счастливого юноши, как Ханс Бринкер, когда он на другой день следил глазами за сестрой, которая ловко скользила, носясь туда-сюда среди конькобежцев, заполнивших под вечер весь канал. Добрая Хильда подарила ей теплую кофту, а тетушка Бринкер починила и привела в приличный вид ее рваные башмаки. Раскрасневшись от удовольствия и совершенно не замечая устремленных на нее недоумевающих взглядов, малютка стрелой носилась взад и вперед, чувствуя себя так, словно сверкающие лезвия у нее на ногах внезапно превратили всю землю в сказочную страну. В ее благородной душе непрестанно звучало: «Ханс, милый, добрый Ханс!» – Бейдендондер! (Клянусь громом!) – воскликнул Питер ван Хольп, обращаясь к Карлу Схуммелю. – Неплохо катается эта малютка в красной кофте и заплатанной юбке. Гуне! (Черт возьми!) Можно сказать, что у нее пальцы на пятках и глаза на затылке! Смотри-ка! Вот будет здорово, если она примет участие в состязаниях и побьет Катринку Флак! – Тсс! Не так громко! – остановил его Карл, насмешливо улыбаясь. – Эта барышня в лохмотьях – любимица Хильды ван Глек. Сверкающие коньки – ее подарок, если не ошибаюсь. – Ах вот как! – воскликнул Питер с сияющей улыбкой: Хильда была его лучшим другом. – Значит, она и тут успела сделать доброе дело! И мейнхеер ван Хольп, выписав на льду двойную восьмерку, а потом огромную букву «П», сделал прыжок, выписал букву «X» и покатил дальше, не останавливаясь, пока не очутился рядом с Хильдой. Взявшись за руки, они катались вместе, сначала смеясь, потом спокойно разговаривая вполголоса. Как ни странно, Питер ван Хольп вскоре пришел к неожиданному заключению, что его сестренке необходимо иметь точь-в-точь такую деревянную цепочку, как у Хильды. Два дня спустя, в канун праздника святого Николааса, Ханс, успевший сжечь три свечных огарка и вдобавок порезать себе большой палец, стоял на базарной площади в Амстердаме и покупал еще одну пару коньков – для себя! Глава V
Тени в доме Милая тетушка Бринкер! Как только убрали со стола после скудного обеда, она в честь святого Николааса надела свое праздничное платье. «Это порадует детей», – подумала она и не ошиблась. За последние десять лет праздничное платье надевалось очень редко, а раньше, когда его хозяйку знали во всей округе и называли хорошенькой Мейтье Кленк, оно хорошо служило и красовалось на многих танцевальных вечеринках и ярмарках. Платье хранилось в старом дубовом сундуке, и теперь детям лишь изредка позволялось взглянуть на него. Полинявшее и поношенное, им оно казалось роскошным. Плотно облегающий лиф был из синего домотканого сукна; его квадратный вырез открывал белую полотняную рубашечку, собранную вокруг шеи; красно-коричневая юбка была оторочена по подолу черной полосой. В шерстяных вязаных митенках [13] , в нарядном чепчике, который, не в пример будничному, позволял видеть волосы, мать казалась Гретель чуть ли не принцессой, а Ханс, глядя на нее, превратился в степенного и благонравного молодого человека. Заплетая свои золотистые косы, девчурка в пылу восхищения чуть не плясала вокруг матери. – Ой, мама, мама, мама, какая же ты хорошенькая!.. Смотри, Ханс, прямо картинка, правда? – Прямо картинка, – весело согласился Ханс, – прямо картинка!.. Только мне не нравятся эти штуки у нее на руках – вроде чулок. – Тебе не нравятся митенки, братец Ханс?! Но ведь они очень удобные… Смотри, они закрывают все красные места на коже… Ах, мама, какая у тебя белая рука там, где кончается митенка! Белее моей, гораздо белей! Послушай, мама, лиф тебе узок. Ты растешь! Ты положительно растешь! Тетушка Бринкер рассмеялась. – Он был сшит очень давно, милочка, когда талия у меня была не толще мутовки [14] . А как тебе нравится чепчик? – И она повернула голову сначала в одну сторону, потом в другую. – Ах, ужасно нравится, мама! Он такой краси-и-вый! Гляди, на тебя отец смотрит! Неужели отец действительно смотрел на мать? Да, но – бессмысленным взглядом. Его вроу [15] вздрогнула, обернулась к нему, и что-то похожее на румянец заиграло у нее на щеках, а глаза испытующе сверкнули. Но загоревшийся взгляд ее тотчас же погас. – Нет-нет… – вздохнула она, – он ничего не понимает. Ну-ка, Ханс, – и слабая улыбка вновь мелькнула у нее на губах, – не стой так целый день, уставившись на меня, ведь в Амстердаме тебя ждут новые коньки. – Ах, мама, – отозвался он, – тебе нужно столько разных разностей! Зачем мне покупать коньки? – Глупости, сынок! Тебе дали деньги или дали работу – это все равно, – чтобы ты смог купить себе коньки. Иди же, пока солнце еще высоко. – Да, и не задерживайся, Ханс! – рассмеялась Гретель. – Нынче вечером мы с тобой посостязаемся на канале, если мама отпустит. Уже на пороге Ханс обернулся и сказал: – На твоей прялке нужно сменить подножку, мама. – Ты сам можешь сделать ее, Ханс? – Могу. На это денег не надо. Но тебе нужны и шерсть, и перья, и мука, и… – Ладно, ладно! Хватит. На твое серебро всего не купишь. Ах, сынок, если бы деньги, которые у нас украли, вдруг вернулись сегодня, в этот радостный день накануне праздника святого Николааса, как бы мы обрадовались! Еще вчера вечером я молилась доброму святому… – Мама! – с досадой перебил ее Ханс. – А почему бы и нет, Ханс! Стыдно тебе упрекать меня за это. Ведь я поистине такая же набожная протестантка [16] , как и любая благородная дама, что ходит в церковь. И если я иногда обращаюсь к доброму святому Николаасу, так ничего худого в этом нет. Подумать только! На что это похоже, если я не могу помолиться святому без того, чтобы мои родные дети на меня не напали! А ведь он как раз покровитель мальчиков и девочек… Замолчи! Жеребенок кобылу не учит! |