Онлайн книга «Я умер вчера»
|
Борис Готовчиц был напуган. Причем напуган так сильно и так явно, что, казалось, даже не чувствовал боли утраты. Он ни минуты не сидел спокойно, постоянно меняя позу, хрустел пальцами, все время что-то вертел в руках, а взгляд его был обращен внутрь себя. Похоже, он даже плохо слышал своих собеседников. – Борис Михайлович, тело вашей жены было обнаружено на улице Островитянова. Вы не знаете, что она делала в этом районе? – Нет. Я вообще не знаю, где это. – Это на юге Москвы, рядом со станцией метро «Коньково». Там еще есть большой вещевой рынок. – Не знаю. Может быть, что-то покупала на рынке… – Среди ее вещей не было никаких покупок, только сумочка. На этой улице не живут ваши знакомые или родственники? – Я же сказал, не знаю. Ну сколько можно, в самом-то деле! – Столько, сколько нужно, – неожиданно жестко произнес Лесников. Настя кинула на него укоризненный взгляд. Разве так можно? У человека жену убили, естественно, что у него реакция не вполне адекватная. Когда человек в таком состоянии, ему нужно прощать и хамство, и грубость, и глупость, и забывчивость. Однако Готовчиц даже не заметил резкости оперативника, настолько он был погружен в себя. – Расскажите, пожалуйста, как можно подробнее, о вчерашнем дне. Где были, что делали вы и Юлия Николаевна? Куда ходили, кто вам звонил, о чем вы разговаривали? – Все, как обычно. Встали в половине восьмого, как и каждый день. Завтракали. Разговаривали… О чем-то… Сейчас уже точно не помню. Ничего особенного. В десять я начал прием, а Юля в своей комнате работала, готовила материалы для выступления в Думе. Потом обедали, часа в два примерно. В четыре ко мне снова пришли на консультацию. Когда пациентка уходила, Юли уже не было дома. Больше я ее не видел. Вот… Готовчиц снова захрустел пальцами и отвернулся. – Во время утреннего приема вам кто-нибудь звонил? – спросила Настя. – Не знаю. В моем кабинете есть телефон, но, когда я работаю с пациентом, я его обязательно отключаю. Вы должны это понимать. – Да-да, конечно, – торопливо согласилась она. – А другой аппарат? – В спальне и на кухне. Но, когда я веду прием, Юля устанавливает минимальную громкость звонка, чтобы в кабинет не доносилось ни звука. Она даже по квартире ходит на цыпочках. Во время беседы должны существовать только я и пациент. Двое во всем мире. Понимаете? Ощущение, что рядом есть кто-то третий, очень мешает. Никаких посторонних шумов быть не должно. – Значит, вы не знаете, звонил ли кто-нибудь вам или вашей жене с десяти до двух? – Мне кто-то звонил… Я уже не помню. Юля всегда записывала, что передать, и после приема мне все рассказывала. – Значит, вчера во время обеда она вам доложила, кто вам звонил, – уточнил Игорь. – Да, конечно. – А о том, кто звонил лично ей, она не говорила? – Я не помню. Может быть… Я не очень вслушивался. – Почему? Вопрос был самым обычным, но психоаналитик на него не ответил, только неопределенно пожал плечами. – Во время обеда Юлия Николаевна делилась с вами своими планами на вторую половину дня? – Нет… Кажется… Я не вслушивался. – Вы были чем-то озабочены, встревожены? – Я? Нет. С чего вы взяли? – Значит, для вас является обычным, когда вы не слушаете, что говорит ваша жена? Это было, конечно, хамством со стороны Лесникова, но прояснить ситуацию все-таки надо. Может быть, в этой семье не все ладно? И убийство депутата Госдумы является не политическим, а самым что ни есть бытовым? Готовчиц перевел на Лесникова взгляд, который вдруг стал осмысленным и острым. – Не хотел бы думать, что вы пытаетесь на что-то намекать. Мы с вами, Игорь Валентинович, уже встречались, когда воры взломали дверь в мою квартиру. Надеюсь, вы помните об этом. Естественно, что сам факт взлома не давал мне покоя, хотя ничего и не пропало. И я был этим весьма озабочен. Сейчас перед Настей сидел совсем другой человек, собранный, серьезный. Надо же, он даже вспомнил, как Лесникова зовут, хотя Настя точно знала, что в этот раз Игорь своего имени-отчества ему не называл. Просто «капитан Лесников». А она – «майор Каменская». – Скажите, а ваша жена тоже переживала по поводу взлома? – спросила Настя. – Да. Сказано это было твердо, но почему-то показалось неубедительным. – В квартире есть бумаги или документы, принадлежащие Юлии Николаевне? – Разумеется. – Прошу вас их показать. Готовчиц резко поднялся с кресла, в котором сидел. Только теперь Настя обратила внимание на его внешность: красивый рослый мужчина, слегка за сорок, густые, хорошо постриженные волосы, крупные черты лица. Но нервозность отчего-то делала его маленьким и суетливым. Более того, Насте приходилось делать над собой усилие, чтобы не видеть его плешивым. «Вот ведь чудеса, – усмехнулась она про себя. – Иной актер полжизни отдал бы за то, чтобы уметь собственным усилием создавать внешний образ, не имеющий ничего общего с реальной действительностью. Надо же, как внутреннее состояние может влиять на восприятие внешности! Никогда не поверила бы, если бы своими глазами не увидела». – Принести сюда или вы посмотрите на месте? – Посмотрим на месте, там, где они находятся, – ответил Игорь. Бумаги покойной находились в гостиной, в секциях мебельной стенки. Готовчиц молча вытащил их и положил на диван. – Пожалуйста, знакомьтесь. – А где Юлия Николаевна обычно работала, когда находилась дома? – спросил Игорь. – Когда как. Если я вел прием, то в спальне, подальше от кабинета, я вам уже объяснял… – Да-да, – торопливо кивнул Лесников. – А в другое время? – Здесь, в гостиной, или на кухне. – Значит, в спальне и кухне тоже могут быть бумаги? – Наверное. Посмотреть? – Будьте любезны. Борис Михайлович вышел, оставив их одних. – Ты что, собираешься все это смотреть прямо здесь? – недоверчиво спросил Лесников. – Нет, конечно, заберем с собой. Но первичный просмотр надо бы сделать в присутствии хозяина. Может быть, понадобятся какие-то пояснения. Зачем же его потом дергать по телефону каждые пять минут. – С ума сошла! – выдохнул он. – Здесь же работы на два дня. – Не преувеличивай, – Настя поморщилась и взяла в руки тонкую пластиковую папочку. – Сейчас быстро рассортируем в первом приближении и поедем. Или ты торопишься? |