Книга Морской орел, страница 2 – Джеймс Олдридж

Энгес Берк наметил себе одного. Он стоял и смотрел на двух незнакомцев, которые приближались, шагая между рядами белых каменных домов. Высокий все еще озирался кругом, в поисках следов немецких или итальянских оккупантов. Но Берк шел словно по улице родного города. Он остановился, когда они поравнялись с критянином, который весь был облеплен виноградной кожурой и пахнул, как перегонный завод.

— Калимера, — произнес Энгес Берк греческое приветствие.

— Калимера, — ответил критянин.

— Мы бы хотели поесть, — сказал Энгес Берк по-английски.

Критянин посмотрел на него, потом на что-то за его спиной. И Энгесу Берку захотелось повернуться и тоже посмотреть, но он этого не сделал.

— Таи, — сказал Берк. Это было критское производное от «овес» и «пища», и означало оно всякую вообще еду.

Тогда критянин спросил:

— Инглези?

Энгес Берк медленно покачал головой, потом повернулся и посмотрел туда, куда смотрел критянин, но увидел только молодую девушку, которая засмеялась и убежала в дом.

— Австралос, — сказал Энгес Берк. — Младшие англичане. — От сказал это по-гречески.

— Ага. — И протяжно: — Австралос.

— Нэ. — Непостижимое греческое «да». Произнес его высокий.

— Привет вам, — сказал критянин.

Слова эти были хорошо знакомы Энгесу Берку, и сковывавшее его напряжение немного ослабело. Критянин улыбнулся обоим. Потом повернулся и сделал им знак идти за ним.

— Энгес, — сказал высокий. — Эта охота за жратвой меня доконает.

— Тебе еще долго придется этим заниматься, — равнодушно отозвался Берк.

Следуя за критянином, они стали взбираться по крутой каменистой уличке, посреди которой бежал темный ручей. Виноградная кожура всюду, все стены облеплены ею. Ручей натекал из отверстий в стенах на уровне земли. Это были давильни, здесь давили виноград.

Они вошли в низенький глинобитный сарай, стоявший в стороне. Там громоздились высокие кучи нарезанных и высушенных виноградных лоз и стояли деревянные козлы, на которых растягивали и выпрямляли лозы перед тем, как нарезать. Перед входом было навалено много корзин, сплетенных из этих лоз.

Критянин усадил их на скамью. При свете, падавшем из отверстия в соломенной крыше, он налил белого вина в черепяную флягу. Потом положил на деревянную тарелку кусок овечьего сыру и круглый плоский арабский хлебец и подал им.

— Вот вам, — сказал он по-гречески.

Энгес Берк поблагодарил его по-английски, и они тотчас же принялись за еду, намазали сыром похожий на лепешку хлеб, разломили его пополам и усердно стали жевать. Критянин подложил на тарелку еще сыру и деликатно отвернулся, чтобы не смотреть им в рот.

— Верно, это все, что у него есть, — сказал высокий, но тем не менее продолжал жевать.

— Достанет себе, — сказал Берк. Он отпил белого вина из фляги. Вино было серебристое и холодное, потому что фляга была из глины.

— Белое, — сказал он о вине.

— Отчего это одни вина бывают белые, а другие красные? — спросил высокий.

— Если виноград давят до брожения, получается белое вино, а если после — красное, — сказал Берк. — Или наоборот, я точно не знаю.

Высокий — его звали Рид — допил до дна и сплюнул осадок, подивившись его горечи. Он скорчил гримасу и поспешил растереть плевок ногой. При этом он покосился на критянина — не заметил ли тот.

— Надо и с собой что-нибудь захватить, — сказал Энгес Берк.

— А может быть, подождать здесь до вечера и выйти, когда стемнеет? Мы уже очень близко от дорог, Энгес. Вот-вот очутимся на равнине.

— Слушай, — сказал Берк. — Раз уж мы двинулись на юг, времени терять нельзя. Сколько раз я тебе это говорил. Когда выйдем на равнину, тогда будем делать переходы только по ночам. А здесь еще большой опасности нет.

— Как бы не так, — сказал высокий, Рид. — Именно здесь у них на каждом шагу патрули.

— Будем держаться подальше от тропок.

— От тропок. Скоро уже дороги пойдут.

— Пока их не видно.

— Зачем рисковать?

— А ты думал, что выберешься отсюда без всякого риска? — спросил Энгес Берк, глядя на Рида. Он спросил это так, как будто ему в сущности мало дела до того, выберутся ли они отсюда, и до Рида, и даже до самого себя. Тон у него был довольно циничный. Риду он показался очень циничным.

— Не стоит спорить, — сказал Рид, слегка пожав плечами.

— Я и не спорю, — сказал Берк. Он встал. Критянин услышал и повернулся к ним. Он был седой, почти старик, а когда улыбался, вот как сейчас, то становился похож на молодого медведя.

— Спасибо, — еще раз сказал ему Берк.

Потом он занялся сложной мимикой: указывал на хлеб, затем на свои карманы, оттопыривая их, как будто они полны, — все для того, чтобы попросить немного еды на дорогу. Седой критянин понял и закивал головой, повторяя: «Нэ, нэ». Он подошел к мешку из небеленого холста, развязал его и достал четыре черствых арабских хлебца. Он подал их Берку, который для приличия немного поломался, но седой критянин сунул хлеб ему в руки; потом долил вина в флягу и подал высокому, Риду; потом дружески протянул каждому руку, и они так же дружески ее пожали. После этого все трое вышли из сарая.

— Это я понесу, — сказал Берк, указывая на вино.

— Какого черта, Энгес…

— Давай, давай. Ты все вылакаешь. — Берк отдал Риду хлеб, а сам взял флягу.

Они пошли по деревне дальше. Седой критянин всем соседям рассказывал про австралос. Встречные мужчины спешили торжественно пожать им руки. Это было довольно неудобно, потому что руки у Энгеса Берка и Рида были заняты хлебом и флягой с вином. Наконец они еще раз попрощались с седым критянином, отчетливо выговаривая: «Спасибо, спасибо», и, выйдя из Сан-Ксентоса, стали спускаться по склону Юктас медленно, потому что руки у них по-прежнему были заняты хлебом и флягой с вином.

Еще винно-уксусный запах Сан-Ксентоса стоял у них в ноздрях, когда вдруг внизу, прямо под ними, открылась долина между Идой и Юктас, вся в пестрых пятнах полей и невысоких холмов, и густых каштанов на фоне белого известняка, и обширных фруктовых садов, и высоких желтых тополей. Казалось, она совсем, совсем близко и слишком густо населена.

— Ну вот тебе, — сказал высокий Рид. — Смотри на эти дороги.

— Смотри себе под ноги лучше, — сказал ему Берк.

И они продолжали спускаться по каменистому склону вниз, в долину. Но она была еще далеко. Они решили, что не пойдут туда прямо. Они будут держаться отрогов Юктас, тянувшихся к югу. Они постараются обойти деревушки предгорья, прячась среди кустарника и чахлого сосняка.