Книга Бал. Жар крови, страница 8 – Ирен Немировски

Кампф молча пожимал плечами. Тогда чаще всего Розина поворачивалась к Антуанетте: «Ну, а ты что уши развесила? То, что говорят взрослые, тебя не касается!» — с досадой кричала она. И в заключение добавляла: «Если ты думаешь, доченька, что твой отец сколотит состояние, как он обещает со дня нашей свадьбы, можешь дожидаться до второго пришествия… Ты вырастешь и все будешь ждать, как и твоя бедная мать…» Когда она произносила слово «ждать», на ее жестком, напряженном, угрюмом лице появлялось трогательное выражение, которое невольно заставляло Антуанетту вытягивать губы для поцелуя.

«Бедняжка моя», — говорила Розина, гладя ее по голове. Но однажды она воскликнула: «Ах, оставь меня в покое, ты мне действуешь на нервы! Какой ты все-таки можешь быть надоедливой!» И с тех пор Антуанетта ни разу не поцеловала ее, если не считать обычных утренних и вечерних поцелуев, которыми родители и дети обмениваются не задумываясь, как пожимающие друг другу руки незнакомцы.

Но в один прекрасный день они вдруг разбогатели, и она так и не поняла толком, как это произошло. Они переехали в огромную светлую квартиру, а мама покрасила волосы в совершенно новый, очень красивый золотистый цвет. Антуанетта пугливо поглядывала на эту сияющую шевелюру, не узнавая мать.

— Антуанетта, повторим еще раз, — приказывала госпожа Кампф. — Что ты ответишь, если тебя спросят, где мы жили в прошлом году?

— Ты глупости говоришь, — раздавался из соседней комнаты голос Кампфа. — Кто, по-твоему, будет разговаривать с ребенком? Она ни с кем не знакома.

— Я знаю что делаю, — отвечала госпожа Кампф, повышая голос. — А прислуга?

— Если я услышу, что она хоть словом перебросилась с прислугой, она будет иметь дело со мной. Ясно тебе, Антуанетта? Она знает, что должна молчать и учить свои уроки, и точка. От нее ничего другого не требуется… — И, повернувшись к жене, он добавлял: — Она, знаешь ли, не идиотка.

Тем не менее, как только он удалялся, госпожа Кампф принималась за свое:

— Если тебя спросят, Антуанетта, ты скажешь, что мы круглый год жили на юге… И ни к чему уточнять, в Каннах или в Ницце, просто скажи — на юге… Разве что начнут расспрашивать подробно, тогда лучше скажи, что в Каннах, это более престижно… Но, разумеется, твой отец прав, лучше всего помалкивать. Маленькая девочка должна как можно меньше разговаривать со взрослыми.

И она отсылала ее взмахом обнаженной руки, красивой, несколько полноватой, со сверкающим бриллиантовым браслетом, недавно подаренным мужем; она снимала браслет, только принимая ванну.

Антуанетта смутно припоминала все это, когда ее мать задала вопрос гувернантке:

— У Антуанетты, по крайней мере, хороший почерк?

— Yes [12] , госпожа Кампф.

— Зачем ты спрашиваешь? — робко поинтересовалась Антуанетта.

— Потому что сегодня вечером ты поможешь мне надписать конверты… Я собираюсь отослать около двухсот приглашений, понимаешь? Сама я не справлюсь… Мисс Бетти, сегодня я разрешаю Антуанетте лечь на час позже обычного… Надеюсь, ты довольна? — спросила она, повернувшись к дочери.

Но так как Антуанетта молчала, опять погрузившись в раздумья, госпожа Кампф пожала плечами.

Эта девочка всегда витает в облаках, — прокомментировала она вполголоса. — Бал… Разве ты не испытываешь гордости при мысли, что твои родители дают бал? Боюсь, у тебя слишком черствое сердце, бедняжка, — произнесла она со вздохом, выходя из комнаты.

В этот вечер Антуанетта, которую гувернантка обычно укладывала ровно в девять часов, осталась с родителями в гостиной. Она очень редко тут бывала и поэтому принялась внимательно разглядывать резные панели из светлого дерева и золоченую мебель, как будто оказавшись в чужом доме. Мать указала ей на маленький круглый столик, где стояла чернильница, лежали перо и пачки открыток и конвертов.

— Садись сюда. Я буду тебе диктовать адреса. Вы идете, милый друг? — громко позвала она, поворачиваясь к мужу. В соседней комнате лакей убирал со стола, а при нем Кампфы уже много месяцев обращались друг к другу на «вы».

Когда господин Кампф подошел, Розина прошептала: «Послушай, отпусти лакея, мне неловко в его присутствии…»

Затем, поймав взгляд Антуанетты, она покраснела и бодро приказала:

— Жорж, вы скоро управитесь? Уберите то, что осталось, и поднимайтесь к себе…

Какое-то время супруги молчали, застыв в своих креслах. Когда лакей ушел, госпожа Кампф облегченно вздохнула.

— Как мне неприятен этот Жорж! Даже не знаю почему. Когда он прислуживает за столом и я чувствую, что он стоит за спиной, у меня пропадает аппетит… Что это еще за глупая улыбка, Антуанетта? Ну, за работу. У тебя список приглашенных, Альфред?

— Да, — сказал Кампф, — но подожди, я сниму пиджак, мне жарко.

— Ни в коем случае не забудь его здесь, как давеча, — предупредила супруга. — По выражению лиц Жоржа и Люси я прекрасно поняла, что им кажется странным, когда в гостиную приходят в рубашке с засученными рукавами.

— Мне наплевать на мнение слуг, — проворчал Кампф.

— Ты ошибаешься, мой друг, именно благодаря им создаются репутации, ведь они разносят сплетни из семьи в семью… Я бы никогда не узнала, что баронесса с третьего этажа…

Понизив голос, она прошептала несколько слов, которые Антуанетта, несмотря на все свои старания, не смогла расслышать.

— …Без Люси, которая проработала у нее три года.

Кампф вынул из кармана листок бумаги, весь испещренный именами.

— Начнем со знакомых, не так ли, Розина? Пиши, Антуанетта. Господин и госпожа Банюльс. У меня нет адреса, там лежит телефонная книга, посмотришь потом…

— Они ведь очень богаты, — с уважением пробормотала Розина.

— Очень.

— Ты… думаешь, они пожелают прийти к нам? Я не знакома с госпожой Банюльс.

— Я тоже. Но с ее мужем я в деловых отношениях, этого достаточно… Жена, кажется, очаровательна, а кроме того, ее не очень-то принимают в их кругу с тех пор, как она оказалась замешанной в этом скандале… Помнишь эти пресловутые оргии в Булонском лесу, два года назад?..

— Осторожно, Альфред, ребенок…

— Она все равно ничего не понимает. Пиши, Антуанетта… Все же это очень достойная женщина.

— Не забудь Остье, — живо проговорила Розина. — Судя по всему, они дают замечательные балы…

— Господин и госпожа д’Аррашон, два «р», Антуанетта… За этих, дорогая, я не ручаюсь. Очень уж они чопорные… В свое время госпожа д’Аррашон была…

Он сделал выразительный жест.

— Не может быть!

— Да-да. Я знаком с человеком, который частенько навещал ее в одном публичном доме в Марселе… Да-да, уверяю тебя… Но это было очень давно, около двадцати лет назад; замужество полностью ее очистило, она принимает у себя лучшее общество и очень разборчива в знакомствах… Как правило, через десять лет замужества все женщины легкого поведения становятся такими…