Онлайн книга «Давид Гольдер»
|
— Конечно, знаю, — небрежно бросила девушка, торжествующе надув красивые губки, — еще бы мне не знать… На землю опускалась темнота. Легкие вечерние облака отправлялись на ночлег в долины. Джойс остановилась у дверей гостиницы. Хозяйка открыла дверцу. — Спальня с одной кроватью, мсье, мадам? — с улыбкой спросила она, взглянув на молодую пару. Пол в комнате был из светлого дерева, у стены стояла широченная высокая кровать. Джойс с разбега кинулась на цветастое покрывало. — Алек… Иди сюда… Он наклонился и обнял ее. Чуть позже Джойс жалобно прошептала: — Смотри… комары… Алек погасил свет. Ночь подкралась стремительно и неожиданно, пока они наслаждались друг другом. Под окнами, в маленьком, засаженном подсолнухами садике, раздалось журчание воды. — По-моему, кто-то поставил охлаждаться белое вино! — У Алека весело заблестели глаза. — Я голоден и хочу выпить… — Что мы будем есть? — Я заказал раков и вино, но в остальном придется удовольствоваться дежурными блюдами. Ты не забыла, что у нас осталось пятьсот франков? За десять дней мы промотали пятьдесят тысяч. Если отец ничего тебе не пришлет… — Этот человек позволил мне уехать без гроша в кармане!.. — со злостью в голосе воскликнула Джойс. — Никогда его не прощу… Если бы не старый Фишль… — Что он попросил тебя сделать за свои пятьдесят тысяч? — неприятным тоном спросил Алек. — Ничего! — воскликнула Джойс. — Клянусь тебе, совсем ничего!.. Меня начинает тошнить от одной только мысли о прикосновении его гадких ручонок! А вот ты, маленький негодяй, спишь за деньги со старухами вроде леди Ровенны!.. Она прикусила его рот острыми зубками и больно укусила. Алек вскрикнул: — Чертовка! Ты меня до крови покусала… Она беззвучно рассмеялась. — Ладно, идем… Они спустились в сад, взяв с собой Джиля. За столиками никого не было, гостиница казалась пустой. Между деревьями, на все еще светлом небе, висела большая желтая луна. Джойс сняла крышку с дымящейся супницы и со стоном наслаждения втянула ноздрями аромат еды. — Боже, как вкусно пахнет… Давай тарелку… Она накладывала ему еду, и это выглядело так странно — накрашенное лицо, обнаженные руки, отброшенное на спину жемчужное ожерелье и половник! — что он рассмеялся. — В чем дело? — Так, ничего… Ты совсем не похожа на женщину… — Конечно! Я юная прекрасная девушка… — Джойс скорчила забавную гримаску. — Не могу вообразить тебя маленькой… Может, ты родилась с накрашенными глазами и кольцами на пальцах и сразу стала петь и танцевать? Умеешь резать хлеб? Хочу горбушку. — Нет, а ты? — Куда уж мне. Призванная на помощь служанка нарезала ломтями золотистую буханку, прижимая ее к груди. Джойс равнодушно наблюдала за ней, откинув назад голову и томно вытянув руки. — Я была очень красивой девочкой… Они лезли ко мне с ласками, надоедали… — Кто это — «они»? — Мужчины. Особенно старые, сам понимаешь… Служанка забрала пустые тарелки и вернулась с миской раков, плававших в обжигающе-горячем, душистом и пряном бульоне. Они с аппетитом накинулись на еду. Джойс переборщила с перцем, и то и дело высовывала горящий огнем язык, чтобы остудить его. Алек осторожно разлил ледяное вино по запотевшим стаканам. — Шампанского выпьем в номере, ночью, — пробормотала захмелевшая Джойс, поедая огромного рака. — Какое у них шампанское? Хочу очень сухого «Клико». Она подняла зажатый в ладонях бокал: — Смотри… вино и луна сегодня одного цвета… Золотого… да смотри же… Они выпили из одного бокала: нежные юные рты пахли перцем и фруктами. Они ели соте из цыпленка с оливками и стручковым перцем, запивая его терпким ароматным шамбертеном, а потом Алек заказал коньяк. Он наливал его в высокие бокалы, мешая с шампанским. Джойс пила наравне с любовником. За десертом она взяла Джиля на колени и мечтательно уставилась в небо, привычным жестом запустив пальцы в короткие золотистые локоны. — Как бы мне хотелось провести всю ночь под звездами… Хочу остаться здесь на всю жизнь… Хочу всю жизнь заниматься любовью… А ты? — Обожаю твою маленькую грудь, — больше Алек ничего не сказал — он впадал в меланхолию, когда пил, — и продолжил доливать шампанское коньяком. Стояла мирная деревенская ночь. Лунный свет разливался над горами. Стрекотали цикады. — Они думают, что сейчас день, — восхищенно прошептала Джойс. Собачка уснула у нее на руках. Она попросила: — Дай мне сигарету. Алек сунул ей в рот сигарету, крепко схватил за шею и что-то жарко забормотал. Джойс отпрянула, проснувшийся Джиль спрыгнул на землю, улегся в траву, вытянул лапы и стал обнюхивать влажные плиты дорожки. — Идем, Джойс, идем играть в любовь… — низким голосом позвал Алек. — Пошли, Джиль… — Джойс свистнула собаке. Песик поднял глаза на хозяйку, как будто решал, стоит ее слушаться или нет. Но Алек с Джойс уже брели к дому, склонив друг к другу юные хмельные головы. Джиль с глухим ворчанием поднялся и поплелся следом, то и дело останавливаясь, чтобы понюхать землю. В номере он устроился перед кроватью, и Джойс привычно пошутила: — Джиль, старый греховодник, тебе придется заплатить за представление. Луна серебряными лужами отражалась на полу. Джойс медленно разделась и встала перед окном. Ледяной луч скользнул по ее жемчужному ожерелью. — Я красивая, Алек? Я тебе нравлюсь? — Сегодня наш последний вечер, — жалобно, как ребенок, произнес Алек. — Деньги кончились, ничего больше не будет… Нужно возвращаться, нам придется расстаться… Как долго мы будем в разлуке? — О Боже, ты прав… В эту ночь они впервые за все время не нырнули с головой в любовь, чтобы потом мгновенно провалиться в сон, как это случается с молодыми, уставшими от игры животными. У обоих было тяжело на сердце, они лежали на затканном цветами покрывале, луна заглядывала в окно, заливая серебряным светом их юные тела. Они нежно укачивали друг друга в объятиях и молчали, не чувствуя желания. Откуда-то издалека доносился стук копыт. — Наверное, тут поблизости ферма, — сказал Алек, когда Джойс подняла голову. — Животные перебирают ногами во сне… Джиль перевернулся на бок и так горько вздохнул, что Джойс со смехом прошептала: — Папочка вздыхал так же, когда терял деньги на бирже… О, Алек, какие у тебя прохладные колени… Их тени на белом потолке сплетались в странный, похожий на растрепанный букет цветов узел. |