Книга Несокрушимый Арчи, страница 35 – Пэлем Грэнвил Вудхауз

— Ну, весьма обязан, — сказал он. — Эта чертова лавчонка все тормозила. Теперь я могу сразу же начать строительство.

Арчи поднял брови:

— Но, мой милый старый волчок, мне крайне жаль разбивать ваши мечты, вставлять палки в колеса вашим воздушным замкам и все такое прочее, но, кажется, вы позабыли, что лавочка принадлежит мне? А я вовсе не уверен, что хочу ее продать.

— Я дал вам деньги, чтобы приобрести ее!

— Чертовски щедро с вашей стороны! — без колебаний признал Арчи. — Первые деньги, которые я получил от вас, и всем интервьюерам я буду объяснять, что именно вы положили начало моим миллионам. Со временем, когда я стану признанным королем Лавочек, Торгующих Газетами и Табачными Изделиями, я поведаю об этом всему миру в моей автобиографии.

Мистер Брустер грозно воздвигся со своего сиденья:

— И ты думаешь, будто можешь взять меня за горло, ты… ты червяк!

— Ну, — сказал Арчи, — я смотрю на это таким образом. С первого момента нашей встречи вы вгрызались мне в печенки, чтобы я стал одним из пролетариев всех стран, зарабатывал бы себе на жизнь и прочее в том же духе, и вот теперь я обрел возможность воздать вам за вашу веру в меня и моральную поддержку. Вы же будете заглядывать ко мне в добрую старую лавочку, правда? — Он соскользнул со стола и направился к двери. — Для вас — никаких формальностей! Сможете в любое время подписывать счет на разумное количество, чуть только вас потянет на сигару или шоколадку. Ну, покедова!

— Стойте!

— Что еще?

— Сколько вы хотите за эту чертову лавчонку?

— Я не хочу денег, я хочу работы. Если у вас есть намерение оттяпать у меня будущий труд всей моей жизни, вам следует предоставить мне какое-то другое занятие.

— Какое еще занятие?

— Вы сами на днях указали на него. Я хочу стать управляющим вашего нового отеля.

— Не говорите чепухи! Что вы понимаете в управлении отелями?

— Ничего. И вашей приятной обязанностью будет обучать меня тонкостям ремесла, пока хибарка будет возводиться.

Наступила пауза, длившаяся, пока мистер Брустер не обгрыз деревянный конец ручки на три дюйма.

— Ну, ладно, — сказал он наконец.

— Чудненько! — сказал Арчи. — Я знал, что найду у вас понимание. Буду изучать ваши методы, а! В добавление к кое-каким моим, разумеется. Знаете, я уже придумал кое-какое улучшение по сравнению с «Космополисом».

— Улучшение по сравнению с «Космополисом»?! — вскричал мистер Брустер, пораженный в самое сердце.

— Да. Есть один пунктик, где старик «Космоп» не держит марки, и я намерен в моей хибарочке восполнить этот пробел. От клиентов будут нижайше требовать, чтобы они на ночь выставляли свою обувь в коридор, а поутру они будут забирать ее во всем блеске гуталина. Ну, пока-пока! Мне пора. Время — деньги для нас, деловых людей, знаете ли.

— Глаза у нее, — сказал Билл Брустер, — как… как… какое слово я ищу?

Он посмотрел на Люсиль и Арчи. Люсиль наклонялась вперед, полная живейшего интереса, Арчи, откинувшись на спинку кресла, сложил кончики пальцев и закрыл глаза. Уже не впервые со времени их встречи на аукционе в Галерее Бийла его шурин коснулся темы девушки, с которой обручился во время своего посещения Англии. Собственно говоря, других тем брат Билл практически не касался, и Арчи, хотя всегда готовый посочувствовать, не говоря уж о том, что его молодой родственник через брак очень ему нравился, тем не менее все больше приходил к выводу, что наслышался о Мейбл Винчестер вполне достаточно. Люсиль же слушала как зачарованная, вся уйдя в признание брата.

— Как… — сказал Билл. — Как…

— Звезды? — предположила Люсиль.

— Звезды, — сказал Билл с благодарным облегчением. — То самое слово. Две звезды, сияющие в ясном небе летней ночи. Ее зубы подобны… как бы это выразить?

— Жемчугам?

— Жемчугам. А волосы у нее несравненно каштановые, подобные осенней листве. Короче говоря, — докончил Билл, внезапно сверзившись с поэтических высот, — она девчонка что надо. Верно, Арчи?

Арчи открыл глаза.

— Совершенно верно, старый волчок! — сказал он. — Единственный выход.

— О чем ты, черт дери? — холодно осведомился Билл, с самого начала усомнившийся в заверениях зятя, что с закрытыми глазами он слушает внимательнее.

— Э? Извини! Задумался.

— Ты задрых.

— Нет-нет, положительно и абсолютно нет. Жутко увлечен, просто в восторге и все прочее, но только я не совсем уловил, что именно ты сказал.

— Я сказал, что Мейбл — девчонка что надо.

— Безусловно, в любом отношении.

— Ну вот! — Билл с торжеством обернулся к Люсиль. — Слышала? А ведь Арчи видел только ее фотографию. Погоди, пока он не увидит ее в натуре.

— Мой милый старый типчик! — сказал Арчи шокированно. — В присутствии женщин! То есть я хочу сказать, а!

— Боюсь, папу тебе, в отличие от нас, будет убедить труднее.

— Да, — уныло согласился брат присутствующих женщин.

— Судя по всему, твоя Мейбл — само очарование, однако… Ну, ты знаешь папу. Очень жаль, что она хористка.

— У нее с голосом не очень, — возразил Билл в оправдание любимой.

— Тем не менее…

Арчи, поскольку разговор коснулся предмета, в котором он почитал себя одним из ведущих знатоков в мире — а именно предвзятости его тестя, — обратился к собранию как человек, имеющий полное право голоса:

— Люсиль абсолютно права, старик. Абсолютненько! Твой высокочтимый прародитель — очень даже крепкий орешек, и от этого ты никуда не уйдешь, как бы ни старался. И как мне ни жаль на это указывать, старый друг, но, если ты прискачешь под руку с одной из представительниц ensemble [5] и попытаешься вырвать у него отцовское благословение, он вполне способен погрузить нож в твое нутро.

— Я бы предпочел, — сказал Билл оскорбленно, — чтобы ты не говорил так, будто Мейбл обычная хористка. Она на сцене только потому, что ее мать очень нуждается, а она хочет дать хорошее образование своему братику.

— Послушай, — сказал Арчи с тревогой. — Послушай меня, старый волчок. Болтая с папашей о своем деле, особо на этом аспекте не задерживайся. Я внимательно изучил его, и ему по горло хватает того, что он должен подпитывать меня. Если ты нагрузишь его еще нуждающейся матерью с братиком, он не выдержит.

— Но мне надо что-то предпринять. Мейбл приезжает через неделю.

— Кошки полосатые! Ты нам ничего не говорил!

— Ну да. Будет выступать в новом Биллингтонском ревю. И естественно, ожидает, что я познакомлю ее с моей семьей. Я ей все про вас рассказывал.