Книга Взгляни на дом свой, ангел, страница 134 – Томас Вулф

— А библиотека у вас большая, а?

— Да, у нас хорошая библиотека.

— Сколько в ней книг?

— Ну, этого я не знаю. Но это хорошая, большая библиотека.

— Больше ста тысяч книг, как вам кажется? Полмиллиона там, наверно, не будет? — Он не дожидался ответов и говорил сам с собой. — Нет, конечно, нет. А сколь ко книг можно брать сразу?

Великая тень его голода склонилась над ней: он рвался из себя, наружу, пожирая ее вопросами.

— А какие у вас девушки? Блондинки или брюнетки?

— Да те и другие, — но темноволосых, пожалуй, больше.

Она смотрела на него сквозь тьму, посмеиваясь.

— Красивые?

— Ну, не знаю. Это уж вы сами должны решать, Юджин. Я ведь одна из них. — Она поглядела на него со скромным бесстыдством, предлагая себя для обозрения. Потом с дразнящим смешком сказала: — По-моему, вы плохой мальчик, Юджин. Очень плохой.

Он лихорадочно закурил еще одну сигарету.

— Все бы отдала за папиросу, — пробормотала «мисс Браун». — Но тут, наверное, нельзя? — Она посмотрела по сторонам.

— Почему бы и нет? — нетерпеливо сказал он. — Никто вас не увидит. Сейчас темно. Да и какое это имеет значение?

По его спине пробегали электрические токи возбуждения.

— Пожалуй, я покурю, — шепнула она. — У вас найдется сигарета?

Он протянул ей пачку; она встала, чтобы прикурить от крохотного пламени, которое он прятал в ладонях. Прикуривая, она прислонилась к нему тяжелым телом, закрыв глаза и сморщив лицо. Она придержала его дрожащие руки, чтобы огонек не колебался, и не сразу отпустила их.

— А что, — сказала «мисс Браун» с лукавой улыбкой, — если ваша мама увидит нас? Вам влетит!

— Она нас не увидит, — сказал он. — К тому же, — добавил он великодушно, — почему женщины не могут курить, как мужчины? Ничего плохого в этом нет.

— Да, — сказала «мисс Браун». — Я тоже считаю, что на такие вещи следует смотреть широко.

Но в темноте он усмехнулся, потому что, закурив, она выдала себя. Это был знак — признак профессии, безошибочный признак разврата.

Потом, когда он сел возле нее на перила и положил ей на плечи руки, она пассивно отдалась его объятию.

— Юджин! Юджин! — сказала она с насмешливым упреком.

— Где ваша комната? — спросил он.

Она сказала.

Позднее Элиза во время одного из своих быстрых налетов из кухни бесшумно возникла возле них.

— Кто тут? Кто тут? — сказала она, подозрительно вглядываясь в темноту. — А? Э? Где Юджин? Кто-нибудь видел Юджина?

Она прекрасно знала, что он здесь.

— Да, я здесь, — сказал он. — Что тебе нужно?

— А! Кто это с тобой? Э?

— Со мной мисс Браун.

— Почему бы вам не посидеть тут, миссис Гант? — сказала «мисс Браун». — Вам же, наверно, жарко, и вы устали.

— О! — неловко сказала Элиза. — Это вы, «мисс Браун»? Я не могла разглядеть, кто тут. — Она включила тусклую лампочку над дверью. — Здесь очень темно. Кто-нибудь может сломать ногу на ступеньках. Вот что я вам скажу, — продолжала она светским тоном, — как легко дышится на воздухе. Если бы я могла все бросить и жить в свое удовольствие…

Она продолжала этот добродушный монолог еще полчаса, все время быстро зондируя взглядом две темные фигуры перед собой. Потом нерешительно, неуклюже обрывая одну фразу за другой, она вернулась в дом.

— Сын, — тревожно сказала она перед уходом, — уже поздно. Ложись-ка ты спать. Да и всем пора.

«Мисс Браун» любезно согласилась и направилась к двери.

— Я пошла. Я что-то устала. Спокойной ночи.

Он неподвижно сидел на перилах, курил и прислушивался к звукам в доме. Дом отходил ко сну. Он поднялся по черной лестнице и увидел, что Элиза собралась удалиться в свою келью.

— Сын, — сказала она тихо, несколько раз укоризненно покачав сморщенным лицом. — Вот что я тебе скажу — мне это не нравится. Это нехорошо, что ты так поздно засиживаешься наедине с этой женщиной. Она тебе в матери годится.

— Она ведь у тебя живет? — сказал он грубо. — Не у меня. Я ее сюда не звал.

— Во всяком случае, — обиженно сказала Элиза, — я с ними не якшаюсь. Я держу свою голову высоко, не хуже других. — Она улыбнулась ему горькой улыбкой.

— Ну, спокойной ночи, мама, — сказал он с болью и стыдом. — Забудем о них хоть на время. Какое это имеет значение?

— Будь хорошим мальчиком, — сказала Элиза робко. — Я хочу, чтобы ты был хорошим мальчиком, сын.

В ее тоне была виноватость, оттенок сожаления и раскаяния.

— Не беспокойся! — сказал он резко, отворачиваясь, как всегда болезненно пронзенный ощущением детской невинности и упорства, которые лежали в основе ее жизни. — Не твоя вина, если я не такой. Я тебя не виню. Спокойной ночи!

Свет в кухне погас, он услышал, как тихонько стукнула дверь его матери. По темному дому веяли прохладные сквозняки. Медленно, с бьющимся сердцем, он начал подниматься по лестнице.

Но на темной лестнице, где звук его шагов глох в толстом ковре, он столкнулся с телом женщины и по благоуханию, похожему на аромат магнолии, узнал миссис Селборн. Они вцепились друг другу в плечи, застигнутые врасплох, затаившие дыхание. Она наклонилась к нему, и по его лицу, воспламеняя щеки, скользнули пряди ее белокурых волос.

— Тсс! — прошептала она.

И секунду они простояли, обнявшись, грудь к груди, — единственный раз соприкоснувшись так. Затем, получив подтверждение темному знанию, которое жило в них обоих, они разошлись, разделив жизнь друг друга, чтобы и дальше встречаться на людях со спокойными, ничего не говорящими глазами.

Он бесшумно нащупывал дорогу в темном коридоре, пока не добрался до двери «мисс Браун». Дверь была чуть-чуть приоткрыта. Он вошел.

Она забрала его медали, все медали, которые он получил в школе Леонарда — одну за искусство ведения спора, одну за декламацию и одну, бронзовую, за Вильяма Шекспира. «V. III. 1616–1916» — пошла за дукат!

У него не было денег, чтобы платить ей. Она не требовала много — одну-две монеты каждый раз. Дело, говорила она, не в деньгах, а в принципе. Он признавал справедливость такой точки зрения.

— Если бы мне были нужны деньги, — говорила она, — я бы не стала путаться с тобой. Меня каждый день кто-нибудь да приглашает. Один из богатейших людей города (старик Тайсон) пристает ко мне с самого моего приезда. Он предложил мне десять долларов, если я поеду покататься с ним в автомобиле. Твои деньги мне не нужны. Но ты должен мне что-нибудь давать. Хоть самую малость. Без этого я не смогу чувствовать себя порядочной женщиной. Ведь я не какая-нибудь потаскушка из общества вроде тех, которые шляются по городу каждый день. Я слишком себя уважаю для этого.