Книга Знахарь-2, или Профессор Вильчур, страница 43 – Тадеуш Доленга-Мостович

— Неизбежность…

Сколько же в этом слове заключено трагедий и одновременно покоя.

Дорога поворачивала влево, и за поворотом начинались первые домики городка.

— До свидания, панна Люция, — сказал Вильчур. — Не забудьте, пожалуйста, завтра, прежде чем пойти на мельницу, зайти на почту и узнать, не пришла ли посылка с висмутом.

Он поцеловал ей руку и быстро повернул к дому, точно боялся, что Люция захочет снова вернуться к разговору. Подойдя к мельнице, он встретил Василя, который, видимо, поджидал его. Парень был грустный и озабоченный.

— Что, Василь, опять какие-то проблемы? — затронул его Вильчур, обрадованный тем, что может отвлечься от собственных мыслей.

— Ну, конечно, пан профессор. Как же я могу не иметь проблем с этой девушкой, — ответил Василь.

Вильчур не сразу понял.

— С какой девушкой?

— А с Донкой.

— Что, она отказалась от тебя?

— И отказалась, и нет.

— Как это так? — заинтересовался Вильчур.

— Ну, сказала, что я ей нравлюсь, но замуж за меня она не выйдет.

— Не выйдет? А почему? Может, она кому-нибудь уже пообещала руку?

Василь отрицательно покачал головой.

— Нет, не в этом дело. Она боится, что мой отец рассердится на нее и выгонит из дому.

— А за что он должен сердиться? — удивился Вильчур.

— Я тоже не думаю, что он рассердится, это она так решила. Ей кажется, что если отец взял ее к нам, то он никогда не согласится, чтобы она стала моей женой. Она считает, что ей даже думать об этом нельзя, потому что она бедная.

— Так вот я тебе советую спросить отца. Я не думаю, чтобы Прокоп не принял ее.

Василь почесал затылок.

— Как раз это она мне запретила. Говорит, что отец рассердится на нее за то, что она меня окрутила.

— А ты что, мальчишка, который сам не знает, чего он хочет? — возмутился Вильчур.

— Конечно, нет, — ответил Василь. — Я уже взрослый и знаю то, что жить без нее мне не хочется.

Вильчур положил ему руку на плечо.

— Значит, говорю тебе, не обращай внимания на ее запреты и поговори открыто с отцом.

— Я и поговорил бы, но обещал ей, что и слова не пикну. А сейчас сам не знаю, что делать. Единственная моя надежда — это вы, пан профессор.

— Ну, хорошо, парень, — согласился Вильчур. — Я поговорю с Прокопом и не сомневаюсь, что у тебя не будет осложнений.

— Я уже и не знаю, как мне вас благодарить.

— Меня не за что благодарить. Это естественно, когда один человек другому помогает, чем только может. Я поговорю с Прокопом, а тебя поздравляю с выбором: красивая и добрая девушка, а что она бедная, так это неважно.

Василь расстался с ним обрадованный и успокоенный.

До обещанного ходатайства Вильчура, однако, не дошло. А случилось так потому, что все пошло своим путем.

После ужина, перед тем как пойти спать, Прокоп Мельник вспомнил, что оставил свою палку возле мостика. Она не представляла никакой ценности — обычный крепкий дубок, каких в вицкунском лесу можно было вырезать сотню, но Прокоп привык к ней, пользуясь ею долгие годы, и не хотел ее потерять. К мостику он шел по прямой тропинке, и палку, конечно, нашел. Возвращался берегом пруда. Ночь была теплая, лунная, и на скамейке под кустом черемухи он увидел две фигуры, прижавшиеся друг к другу. Прокоп сразу узнал их.

Это были Василь с Донкой. Прокоп задержался на минуту, но потом ускорил шаги.

— Что вы тут делаете? — грозно спросил он.

Молодые отскочили друг от друга. Они были так заняты собой, что не заметили приближавшегося Прокопа.

Старый мельник гневно и сурово с минуту присматривался к ним, сжимая в руке палку и, наконец, крикнул:

— Донка! Марш домой!

Когда девушка с опущенной головой медленно уходила, он еще бросил ей вслед:

— Вот глупая!

Василь стоял сконфуженный, пощипывая листочки черемухи.

Он знал, что с отцом шутки плохи, и был готов к самому худшему. Действительно, Прокоп тяжело дышал, а его взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Я, в общем, ничего… — произнес, наконец, Василь.

Отец крикнул на него:

— Молчи, чертово семя! Сейчас я тебя проучу!

— Отец… — Василь снова попытался защищаться, но тут же умолк, потому что Прокоп занес палку над его головой.

— Признавайся сейчас же, ты обидел ее?

Только говори правду, не то убью!

Василь с возмущением ударил себя в грудь.

— Я бы ее обидел?.. Да я бы скорее умер.

В его голосе мельник услышал нотки искренности, но палки еще не опустил.

— Поклянись! — приказал отец.

— Клянусь!

Прокоп перевел дыхание и с облегчением произнес:

— Вот, чертово семя!

Он вытер вспотевший лоб и тяжело опустился на скамейку.

— Вы на меня сразу с палкой, не даете ничего объяснить…

— Не может быть никаких объяснений! Как тебе не стыдно! Под собственной крышей такие дела! Опозорить хочешь меня, чтобы люди пальцами тыкали и открыто говорили, что я взял к себе сироту для потехи сыну… Тьфу! Чертово семя! И это в моем доме, на старости лет! Такого позора от тебя дождался! Но послушай меня: если только ты ее обидишь — убью, как собаку, убью! Ты знаешь, что я слов на ветер не бросаю.

Василь вдруг взбунтовался.

— Что вы мне угрожаете? А я вам говорю, что без нее мне не жить. Не могу и не хочу. Вот и все дела! Такие дела!

Прокоп вскочил и изо всех сил ударил палкой по скамейке.

— Так ты не знаешь, чертово семя, как по-христиански поступить? Жить без нее он не может? Так женись на ней! Женись, дурень, а не романы крути мне тут по кустам!

С минуту Василь стоял остолбеневший: не мог поверить собственным ушам. И вдруг понял, подпрыгнул, схватил отца за руку и стал ее целовать. Прокоп не сориентировался, вырвал у него руку и крикнул:

— Ну, что ты опять?..

— Спасибо, отец… Мне ничего больше не надо… Только я думал… мы думали… что вы не согласитесь…

— Что ты, дурень, говоришь? На что я не соглашусь?

— А на мою женитьбу с Донкой.

Старик посмотрел на него недоверчиво.

— Ой, что-то крутишь ты, кажется мне.

— Что я могу крутить? Что вы говорите? Давно она мне по сердцу пришлась и я ей тоже. Я даже хотел спросить, разрешите ли вы пожениться нам…

— Так почему не спросил? — прервал его Прокоп.