Книга Дневник любви, страница 70 – Тадеуш Доленга-Мостович

Карточка была послана четыре дня назад!

Я окинула взглядом цветы. Они выглядели совсем свежими. Все указывало на то, что они срезаны не раньше сегодняшнего утра. Я думала вполне логично. То что Мушка прислала ему цветы — это само собой, но те цветы уже завяли, и они выброшены, а эти, вместе с вазой, по всей видимости, от мисс Норман. Но нервы у меня крепкие, и я не показала, как это меня разозлило.

Я молча вернула Тото карточку, а он спросил?

— Ну, теперь веришь?

В голосе его звучали победные нотки. Я окинула его презрительным взглядом и сказала:

— Конечно. Верю тебе безгранично.

Тото, видимо, засомневался.

— Ты ведь знаешь ее почерк?

— Да, конечно.

— Ну вот, видишь, — вздохнул он с облегчением.

Внутри у меня все дрожало от ярости. Дерзость той особы хоть кого вывела бы из равновесия. Что уж говорить обо мне. Какое удивительное пристрастие к моим мужчинам. Охотится на каждого, с кем меня хоть что-то связывает. Пытается отобрать у меня Яцека, соблазняла Ромека, а теперь взялась за Тото. Вот противная баба! Я бы с удовольствием ее убила.

Чего я только в тот момент не отдала бы, чтобы иметь возможность вывалить на Тото все, что думаю о нем и знаю о ней! Но, к сожалению, вынуждена была терпеть и вести себя разумно и дипломатично. И откуда та выдра узнала, что Тото попал в аварию и лежит в больнице? Ведь в газетах по моей просьбе о несчастном случае не упомянуто ни словом. Это уже Яцек постарался, воспользовавшись своими связями.

Мол, ему было бы очень досадно, если бы всем стало известно, что я ехала ночью одна с двумя посторонними мужчинами. У Яцека старомодные взгляды на эти вещи, и он никак не отучится лицемерить. Если уж согласен на то, чтобы я бывала в такой обстановке, нечего стыдиться этого перед людьми.

Пожалуй, Тото велел Антонию позвонить ей в «Бристоль». Или, еще вероятнее, это сделал по его просьбе Мирский. Это уже было бы невесть что! Если Тото действительно доверил Доминику свою измену мне, это с его стороны такой неподобающий поступок, который я могла бы ожидать только от человека, напрочь лишенного тактичности и деликатности. Возможно, Яцек и прав, когда говорит, что Тото толстокожий.

Я бы не была сама собой, если бы хоть на мгновение решила отступить. Нет, этого он от меня не дождется!

Я сказала:

— А знаешь, у меня сегодня нет никаких дел, да и не очень хотела бы я показываться на людях с этим шрамом на лбу. Могу вечером прийти к тебе еще раз.

Если бы я даже до сих пор ничего не подозревала, то теперь уже не имела никакого сомнения. Тото растерялся, сделал несколько идиотских гримас и брякнул:

— О, это была бы для меня такая радость!.. Но не хочу причинять тебе лишних хлопот.

— Никакие это не хлопоты. Ведь посещение больных, кажется, записывается на небе в заслуги.

— Ты очень добра ко мне, — поморщился он. — Но понимаешь… У меня всю ночь страшно болела рука, и я почти не спал. Так что, наверное, засну теперь как убитый…

— Ну, это не страшно. Посижу у тебя и почитаю книжку.

Он отчаянно кашлянул, и вдруг ему пришла в голову замечательная идея.

— Видишь ли, может быть еще и так, что ко мне явится целая компания приятелей из клуба, захотят рассказать какие-то новые анекдоты… Мне даже звонил Зулек Тышкевич…

— Да? Буду рада его увидеть.

Я хорошо все взвесила и попала точно. Если она утром прислала ему цветы, то наверняка дала знать, что после обеда придет. Но я вела себя так, что Тото никак не мог меня в чем-то заподозрить.

— Как же ты добра ко мне… — сопя, сказал он. — Как это мило с твоей стороны… Ведь сама знаешь, что мне ни с кем не бывает так хорошо, как с тобой…

Он лихорадочно искал еще какую-то зацепку, тем самым окончательно укрепив мое убеждение, что договорился с мисс Норман. Поэтому мне не оставалось ничего другого, как заверить его, что я не приду.

— Ой, постой! — воскликнула я. — Чуть не забыла. Мне же сегодня надо навестить родителей. Я им твердо пообещала. Отец едет по каким-то делам за границу, и я должна с ним попрощаться. Ты же не рассердишься на меня?

Тото сделал преувеличенно сокрушенную мину.

— Это правда? Обязательно должна пойти к родителям?

— Да, непременно.

— Ну, ты меня огорчила. Какая досада, что у меня нет здесь телефона. Могли бы хоть по телефону поговорить. А может, вечером, где-то после восьми, выберешь часок?

Я решительно сказала:

— Нет, нет. Так поздно уже неудобно.

— Очень жаль.

— Увидимся завтра.

Он сладенько прищурился.

— Зато завтра придешь пораньше?

— Да, милый. Как можно раньше.

За дверью я с облегчением вздохнула. «Вот я тебе покажу пораньше», — подумала.

План возник сам собой. Препятствовало одно: вблизи больницы были только жилые дома. Никакой кондитерской или кафе, где можно было бы подождать. Но одно я знала наверняка: до пяти она к нему не придет. Скорее всего — в половине шестого.

Во время обеда Яцек заметил, что я возбуждена. Даже спросил, не случилось ли у меня чего-то неприятного.

— Нет, наоборот, — ответила я. — Скорее приятное.

Он посмотрел на меня с подозрением, которое время от времени стало появляться у него в глазах после его признания. Однако ничего не сказал.

В четверть шестого я села в такси на площади Наполеона и через несколько минут была уже на месте. Велела водителю остановиться за два дома до больницы. Оттуда было хорошо видно не только всю улицу, но и вход в больницу.

Мои предсказания не обманули меня. Прошло едва двадцать или, может, двадцать пять минут, как появилась и она. Сколько же у этой женщины пальто! В этот раз она была в темно-синем, очень эффектно украшенном голубым песцом. А фигурка у нее все-таки хорошенькая и походка элегантная. Право, какое счастье, что Яцеку она не нравится.

Передо мной встала проблема: как долго оставить их наедине?.. Или дать добраться до какого-то более интимного разговора, или прервать сразу же?.. От первого я, несомненно, имела бы куда больше удовольствия. Это было бы нечто вроде застать их с поличным. Вот бы позабавилась я выражением ее лица и перепугом Тото! Но, с другой стороны, не стоило ради небольшого удовольствия жертвовать важными делами. Ведь речь шла прежде всего о том, чтобы не дать этой международной авантюристке взять верх надо мной.

Значит, так. Для приличия я подождала с часами в руке еще пять минут и зашла в больницу. Совсем не обдумывала заранее, что им скажу и как поведу себя. Слава богу, сообразительности мне хватает, сумею постоять за себя в любой ситуации. Я не страдаю ёsprit de l'escalier, как, например, Тото, который, если его застать врасплох, не может извлечь из себя надлежащий ответ (Тугодумие (франц.)) Только на второй день, в результате долгого и тяжелого раздумья, находит язвительные и остроумные слова (конечно, язвительными и остроумными они кажутся только ему).