Онлайн книга «Воспитание чувств»
|
Все это паясничанье отчаянно надоело Фредерику. Нетерпеливо двигаясь на стуле, он под столом задел ногой одну из болонок. Те залились несносным лаем. — Вы бы отослали их домой! — сказал он резко. Розанетта никому не решилась бы их доверить. Тогда он обратился к журналисту: — Ну, Юссонэ, принесите себя в жертву! — Ах, да, дорогой! Это было бы так мило! Юссонэ отправился, не заставив себя просить. Как отблагодарить его за такую любезность? Фредерик об этом и не подумал. Он даже начинал радоваться тому, что они остаются вдвоем, как вдруг вошел лакей. — Сударыня, вас кто-то спрашивает. — Как! Опять? — Надо мне все-таки пойти взглянуть! — сказала Розанетта. Он жаждал ее, она была нужна ему. Ее исчезновение казалось ему вероломством, почти что подлостью. Чего она хочет? Разве мало того, что она оскорбила г-жу Арну? Впрочем, тем хуже для той. Теперь он ненавидел всех женщин. И слезы душили его, ибо любовь его не нашла ответа, а вожделения были обмануты. Капитанша вернулась и, представляя ему Сизи, сказала: — Я его пригласила. Не правда ли, я хорошо сделала? — Еще бы! Конечно! — И Фредерик с улыбкой мученика попросил аристократа присесть. Капитанша стала просматривать меню, останавливаясь на причудливых названиях. — Что если бы нам съесть тюрбо из кролика а ля Ришельё и пудинг по-орлеански? — О, нет! Только не по-орлеански! [92] — воскликнул Сизи, который принадлежал к легитимистам и думал сострить. — Вы предпочитаете тюрбо а ля Шамбор? [93] Такая угодливость возмутила Фредерика. Капитанша решила взять простое филе, раков, трюфели, салат из ананаса, ванильный шербет. — После видно будет. Пока ступайте… Ах, совсем забыла! Принесите мне колбасы. Без чеснока. Она называла лакея «молодым человеком», стучала ножом по стакану, швыряла в потолок хлебные шарики. Она пожелала тотчас же выпить бургонского. — Пить перед едой не принято, — заметил Фредерик. По мнению виконта, это иногда делается. — О нет! Никогда! — Уверяю вас, что да! — Ага! Вот видишь! Она сопровождала свои слова взглядом, означавшим: «Он человек богатый; да, да, слушайся его!» Между тем дверь ежеминутно открывалась, лакеи бранились, а в соседнем кабинете кто-то барабанил вальс на адском пианино. Разговор со скачек перешел на искусство верховой езды вообще и на две противоположные ее системы. Сизи защищал Боше, Фредерик — графа д'Ор. Розанетта, наконец, пожала плечами: — Ах, боже мой! Довольно! Он лучше тебя знает в этом толк, поверь! Она кусала гранат, облокотясь на стол; пламя свечей в канделябрах дрожало перед нею от ветра; яркий свет пронизывал ее кожу переливами перламутра, румянил ее веки, зажигал блеск в ее глазах; багрянец плода сливался с пурпуром ее губ, тонкие ноздри вздрагивали; во всем ее облике было что-то дерзкое, пьяное и развратное; это раздражало Фредерика и в то же время наполняло его сердце безумным желанием. Затем она спокойно спросила, кому принадлежит вон то большое ландо с лакеем в коричневой ливрее. — Графине Дамбрёз, — ответил Сизи. — А они очень богаты, да? — О! Весьма богаты! Хотя у госпожи Дамбрёз, всего-навсего урожденной Бутрон, дочки префекта, состояние небольшое. Муж ее, напротив, получил, как говорят, несколько наследств. Сизи перечислил, от кого и сколько; бывая у Дамбрёзов, он хорошо знал их историю. Фредерик, желая сделать неприятность Сизи, упорно ему противоречил. Он утверждал, что г-жа Дамбрёз — урожденная де Бутрон, упирая на ее дворянское происхождение. — Не все ли равно! Мне бы хотелось иметь ее коляску! — сказала Капитанша, откидываясь в кресле. Рукав ее платья немного отвернулся, и на левой руке они увидели браслет с тремя опалами. Фредерик заметил его. — Постойте! Что это… Все трое переглянулись и покраснели. Дверь осторожно приоткрылась, показались сперва поля шляпы, а затем профиль Юссонэ. — Простите, я помешал вам, влюбленная парочка! Он остановился, удивясь, что видит Сизи и что Сизи занял его место. Подали еще один прибор. Юссонэ был очень голоден и потому наудачу хватал остатки обеда, мясо с блюда, фрукты из корзины, держа в одной руке стакан, в другой — вилку и рассказывая в то же время, как он выполнил поручение. Собачки доставлены в целости и сохранности. Дома ничего нового. Кухарку он застал с солдатом, — этот эпизод Юссонэ сочинил единственно с тем, чтобы произвести эффект. Капитанша сняла с вешалки свою шляпу. Фредерик бросился к звонку и еще издали крикнул слуге: — Карету! — У меня есть карета, — сказал виконт. — Помилуйте, сударь! — Позвольте, сударь! И они уставились друг на друга; оба были бледны, и руки у них дрожали. Капитанша, наконец, пошла под руку с Сизи и, указывая на занятого едой Юссонэ, проговорила: — Уж позаботьтесь о нем — он может подавиться. Мне бы не хотелось, чтобы его преданность к моим моськам погубила его! Дверь захлопнулась. — Ну? — сказал Юссонэ. — Что — ну? — Я думал… — Что же вы думали? — Разве вы не… Фразу свою он дополнил жестом. — Да нет! Никогда в жизни! Юссонэ не настаивал. Напрашиваясь обедать, он ставил себе особую цель. Так как его газета, называвшаяся теперь не «Искусство», а «Огонек», с эпиграфом: «Канониры, по местам!», отнюдь не процветала, то ему хотелось превратить ее в еженедельное обозрение, которое он издавал бы сам, без помощи Делорье. Он заговорил о своем старом проекте и изложил новый план. Фредерик, не понимавший, вероятно, в чем дело, отвечал невпопад, Юссонэ схватил со стола несколько сигар, сказал: «Прощай, дружище», и скрылся. |