Книга Ангелы не летают, страница 28 – Франц Кафка

Пауза.

КНЯЗЬ (отворачиваясь от окна). Ну?

КАМЕРГЕР: Я не могу этого рекомендовать, Ваше Высочество.

КНЯЗЬ: Почему?

КАМЕРГЕР: В данный момент я затрудняюсь точно сформулировать мои сомнения. И если я приведу теперь лишь вошедшее в поговорку общечеловеческое мнение: «Не надо тревожить мертвых», то этим далеко еще не будет исчерпано все то, что я хотел бы высказать.

КНЯЗЬ: Я разделяю это мнение.

КАМЕРГЕР: В таком случае я неверно понял.

КНЯЗЬ: Похоже на то.

Пауза.

Необычность того, что я не отдал распоряжение сразу, а вначале объявил о нем вам, — вот, по-видимому, единственное, что вас смущает в этом деле.

КАМЕРГЕР: Разумеется, это объявление налагает на меня повышенную ответственность, и я должен приложить соответствующие усилия.

КНЯЗЬ: Никакой ответственности!

Пауза.

Итак, еще раз. До сих пор склеп во Фридрихспарке охранялся сторожем, живущим в будке у входа в парк. В таком установлении — имелся ли какой-нибудь изъян?

КАМЕРГЕР: Определенно нет. Этому склепу более четырехсот лет, и все это время он охранялся таким образом.

КНЯЗЬ: Это могло быть установлено произвольно. Но ведь это был не произвол?

КАМЕРГЕР: Это была необходимость.

КНЯЗЬ: Итак, это необходимое установление. Но я нахожусь здесь, в этом деревенском замке, уже достаточно долго, я вошел в подробности, заниматься которыми раньше предоставлял другим, — с грехом пополам они с этим справлялись, — и я обнаружил, что сторожа в верхнем парке недостаточно и что внизу в склепе тоже должен быть сторож. Возможно, это будет не слишком приятная служба, но практика показывает, что для всякой должности находятся подходящие люди, готовые ее занять.

КАМЕРГЕР: Все распоряжения Вашего Высочества, естественно, будут выполнены, даже если не удастся понять, какова необходимость этих распоряжений.

КНЯЗЬ (повысив голос). Необходимость! А охрана у ворот парка необходима? Фридрихспарк — это внутренний парк, со всех сторон окруженный замковым парком, а сам замковый парк охраняется многочисленной — и даже вооруженной — охраной. Для чего же нужна отдельная охрана Фридрихспарка? Разве это не формальность в чистом виде? не смертный одр, любезно предоставленный жалкому старику, который несет там этот караул?

КАМЕРГЕР: Это формальность, но она необходима. Это проявление уважения к великим мертвецам.

КНЯЗЬ: А охрана в самом склепе?

КАМЕРГЕР: Она, по моему мнению, имела бы некий полицейский оттенок, она была бы реальной охраной нереальных вещей, далеких от человеческого.

КНЯЗЬ: В моей семье этот склеп — граница между человеческим и иным, и я хочу, чтобы эта граница охранялась. А выяснить полицейскую, как вы выражаетесь, необходимость такой охраны мы сможем, допросив самого сторожа. Я послал за ним. (Звонит.)

КАМЕРГЕР: Этот сторож — если позволено мне будет заметить — заговаривающийся старик, он уже не в себе.

КНЯЗЬ: Если так, то это лишь еще одно доказательство необходимости того усиления охраны, о котором я говорил.

Входит слуга.

Сторожа склепа!

Слуга вводит сторожа, крепко держа его под руку, чтобы тот не упал. Это багроволицый старик в болтающейся на нем парадной ливрее с начищенными до блеска серебряными пуговицами и разнообразными знаками отличия. В его руке шапка. Под взглядами господ он дрожит.

На софу!

Слуга укладывает старика и уходит. Пауза. Слышно лишь слабое хрипение сторожа.

Слышишь меня?

Сторож приподнимается, пытается ответить, но не может; он слишком измучен и снова падает на софу.

Постарайся взять себя в руки. Мы ждем.

КАМЕРГЕР (наклонившись к князю). Разве этот человек в состоянии что-то сообщить? В особенности что-то достоверное или важное? Его бы следовало уложить в постель, и как можно скорее.

СТОРОЖ: Не надо в постель… еще крепкий… сравнительно… еще смогу его задержать.

КНЯЗЬ: Должно быть, так. Тебе ведь всего шестьдесят. Правда, выглядишь ты очень слабым.

СТОРОЖ: Сейчас соберусь с силами… сейчас соберусь.

КНЯЗЬ: Это не в упрек тебе. Я лишь сожалею, что тебе так туго приходится. Есть какие-нибудь жалобы?

СТОРОЖ: Тяжелая служба… тяжелая служба… не жалуюсь… но очень выматывает… схватки каждую ночь.

КНЯЗЬ: Что ты сказал?

СТОРОЖ: Тяжелая служба.

КНЯЗЬ: Ты еще что-то сказал.

СТОРОЖ: Схватки.

КНЯЗЬ: Схватки? Что за схватки?

СТОРОЖ: С благословенными предками.

КНЯЗЬ: Этого я не понимаю. У тебя тяжелые сны?

СТОРОЖ: Это не сны… ночью никогда не сплю.

КНЯЗЬ: Ну расскажи тогда об этих… об этих схватках.

Сторож молчит.

(Обращаясь к камергеру). Почему он молчит?

КАМЕРГЕР (поспешно подходит к сторожу). Он может отойти в любой момент.

Князь встает и стоит у стола.

СТОРОЖ (когда камергер дотрагивается до него). Прочь, прочь, прочь! (Борется с пальцами камергера, затем обессиливает и плачет.)

КНЯЗЬ: Мы мучаем его.

КАМЕРГЕР: Чем?

КНЯЗЬ: Не знаю.

КАМЕРГЕР: Дорога в замок, привод сюда, вид Вашего Высочества, расспросы — его рассудка уже не хватило на то, чтобы все это вынести.

КНЯЗЬ (не отрываясь смотрит на сторожа). Это не так. (Идет к софе, наклоняется к сторожу и охватывает ладонями его маленький череп.) Ты не должен плакать. Да и с чего тебе плакать? Мы расположены к тебе. И я не считаю твою службу легкой. У тебя, безусловно, есть заслуги перед моим домом. Так что перестань плакать и рассказывай.

СТОРОЖ: Если бы я не так боялся того господина… (смотрит на камергера не со страхом, а с угрозой).

КНЯЗЬ (камергеру). Вам придется выйти, чтобы он мог рассказать.

КАМЕРГЕР: Но посмотрите, Ваше Высочество, у него пена на губах, он тяжело болен.

КНЯЗЬ (рассеянно). Да, идите, это продлится недолго.

Камергер уходит. Князь садится на край софы. Пауза.

Почему ты его боишься?