Книга Самая страшная книга 2014, страница 22 – Ирина Скидневская, Альберт Гумеров, Александр Юдин, и др.

Райен отложил перо, еще раз пробежался по тексту глазами. Свободного места на листе оставалось совсем мало — три-четыре строчки, не больше. Но оканчивать письмо таким образом не хотелось.

«Нужно написать несколько теплых слов», — решил он, но нужные фразы упорно не желали рождаться. Просидев над письмом минут пять, он сложил его и снова убрал в карман, решив, что закончит позже.

День прошел в привычной рутине: еда, сон, выволочка от майора, железно уверенного в том, что «все эти затеи с подкопами — сущий вздор». Часы размеренно отсчитывали минуты, складывая из них час за часом.

К пяти появился Хейл.

Здесь, при дневном свете, мальчишка казался настоящим призраком — бледная кожа, болезненная худоба, темные круги под воспаленными, слезящимися глазами. Ногти на руках были совсем тонкими, прозрачными, их наличие выдавала только скопившаяся по краям голубая глина, на свету казавшаяся серо-черной.

Дуглас Хейл служил в тоннельном взводе уже пять месяцев. В Мессины его перевели откуда-то из Франции, где парень зарекомендовал себя хорошим слушающим, компенсирующим недостаток опыта остротой чувств. Райену нравился этот парень, война все еще не сломала его, и от наивных суждений, которые время от времени выдавал Дат, тепло веяло домом.

Но сейчас Хейл вызывал совсем иные чувства. Вжав голову в плечи, ссутулившись, он брел по окопу, обводя встречных бездумным, блуждающим взглядом. Райен, заметив его, окликнул. Хейл вздрогнул, словно от удара, и замер. Когда он поднял взгляд на Виккерса, в его глазах явственно проступило облегчение.

— В чем дело, Дуглас? — подойдя, спросил Райен. Хейл продолжал неотрывно смотреть на него.

— Все в порядке, сэр. Капитан МакКинли отправил меня наверх.

До следующей смены оставалось еще три часа, а людей и так не хватало. У шотландца должна была быть веская причина поступить так.

— Пойдем-ка со мной, Даг, — положив руку парню на плечо, произнес Райен. Хейл заметно дрожал. Виккерс отвел его в офицерский блиндаж — к счастью, кроме спящего, там сейчас никого не было.

— Садись, — он указал юноше на табурет, а сам налил в стакан воды и поставил его на стол, — рассказывай, что произошло.

Хейл какое-то время смотрел на стоящего перед ним лейтенанта снизу вверх. Глаза его обрели совершенно детское выражение; такое можно увидеть у ребенка, сильно напуганного и ищущего защиты у сильных и добрых родителей.

— Сэр… — начал Дуглас, нервно прикусив губу, — капитан МакКинли отправил меня наверх, потому что я… я испугался.

— Испугался? — такой ответ удивил Виккерса. Испугаться в подземелье было немудрено, и более старшие и опытные солдаты могли поддаться панике. Это не ново, и МакКинли прекрасно знал, как поступать в таких случаях. Отправка наверх явно не была лучшим способом.

— Расскажи подробнее, что случилось.

Хейл опустил глаза, затем снова посмотрел на лейтенанта — умоляюще, пронзительно. Казалось, само воспоминание о произошедшем будит в нем дикий, неуправляемый страх.

— Капитан отправил меня в диверсионный тоннель. Я слушал, как немцы роют сверху, на пятнадцать градусов левее и на двадцать вверх, ярдах в шестидесяти, — переход к профессиональным знаниям, похоже, позволил Дагу немного успокоиться. — Я уже собирался уходить, чтобы доложить об услышанном, но тут снова раздался тот звук, помните? Тот, который мы слышали в четырнадцатом…

— Да, я помню.

— На этот раз он был громче и… ближе. Совсем рядом. Воздух был совершенно неподвижный, но вдруг огонек у свечи задрожал, словно от порыва ветра, задергался, а потом стал гаснуть — медленно, будто фитиль догорал. Я хотел было достать спички и новую свечку, но тут завыло снова… совсем близко и со стороны тоннеля, из-за границы света. Воздух сделался вязким и липким, словно джем, дышать стало тяжело, как будто на грудь надавило чем-то тяжелым. Руки так ослабли, что я не смог расстегнуть пуговицу на кармане. Я боялся крикнуть, боялся, что немцы меня услышат… Свеча почти совсем потухла — только маленький язычок остался, так что видно было не больше, чем на фут вокруг него…

По мере того, как Хейл продолжал свой рассказ, голос его менялся. В нем постепенно проступала некая искра, которая бывает в речах тех, кто пережил сильное потрясение и вновь вспоминает его. На щеках парня проступил лихорадочный румянец, пальцы мелко дрожали.

— Стало так темно, что я не видел своих ног — их как будто вообще не было. И тут я понял, что перестаю их чувствовать. Совсем. Будто бы их отрезали. Я не мог пошевелить ими, не мог встать. А потом я почувствовал ее…

Хейл, не мигая, смотрел на Райена, широко распахнув глаза и часто облизывая потрескавшиеся губы.

— Она ползла по моей коже вверх, и от ее касания меня словно охватывал паралич. Мне было так страшно, что я не мог даже раскрыть рта. Я не видел ничего вокруг, ничего не слышал, только чувствовал, как она ползет по коже вверх. Я знал, что как только она коснется лица — я пропал. Так же как Морган и Паккард как старик Диллвин…

Он замолчал, закрыв глаза и съежившись всем телом. Виккерс протянул ему стакан с водой.

— Выпей.

Парень секунду ошалело смотрел на протянутый ему стакан, затем принял его двумя руками и в несколько глотков осушил.

— Харт меня спас. Он пришел с фонарем. Я не мог идти, он на плечах дотащил меня до клуба… Капитан стал спрашивать, что случилось, а я не мог ему ответить — только плакал все время. Я не помню, что он со мной делал, но, казалось, вечность прошла. Когда я пришел в себя, то был уже наверху. Кто-то помог мне выбраться на поверхность…

Дуглас замолчал. Виккерс тоже не спешил говорить. Рассказ Хейла походил на расцвеченный юношеской фантазией приступ клаустрофобии. Свеча начала гаснуть, и парень, сильно переживавший из-за пропажи товарищей…

«Вот в этом-то и беда, — оборвал стройный поток мыслей Райен, — Даг испугался — вполне логично. Но где Диллвин? Я сам видел, как он уходил. Ему некуда было деться. Некуда. Не-ку-да».

— Иди к себе, Даг, — сказал он, наконец, — поспи. Все образуется.

Парень послушно встал и направился к выходу. Уже в проходе он остановился и повернул голову к Виккерсу, в задумчивости присевшему за стол.

— Нет, лейтенант. Нет. Темнота… Она будет ждать.

Оставшись один, Райен поставил локти на стол и обхватил голову руками. То, что происходило, снедало его изнутри, не давая покоя. Наконец, не выдержав напора собственных мыслей, он встал и, торопливо собравшись, вышел из блиндажа.

У него была еще пара законных часов на поверхности, можно заняться расчетами или просто поспать — в предстоящей двенадцатичасовой смене вряд ли удастся сомкнуть глаза. И все же что-то тянуло Райена вниз, неудержимо тянуло.

МакКинли он нашел у одного из «подарков» проверяющим коммутации.

— Что, лейтенант, не сидится наверху? — Шотландец осклабился. На грязном, блестящем от влаги лице крупные желтые зубы выделялись особенно заметно. Виккерс промолчал.