Книга Самые страшные каникулы, страница 34 – Елена Арсеньева

А может, он сам все накрутил? Если рассуждать логически, Юран не замешан в похищении Серегиной. Ну, говорит на разные голоса. Но ведь его не было в лодке, в которую сошла эта женщина!

Лодка была пуста. И женщина исчезла, когда в эту лодку сошла… И это была лодка Юрана!

Вернее — Урана.

Какое жуткое имя. И сам он — красивый, но жутковатый.

Да, недаром так рванула от него Ганка!

Валерка словно услышал, как Ганка говорит: «Да разве это мегера? Не видел ты мегер». Потом Валерка спросил: «А ты видела?» Ганка ответила «да», потом сказала, что не помнит где, но помнит мегеру… и с ужасом прошептала: «Помню! Ее помню! Веру-мегеру!» А потом заорала про какое-то солнце…

Раздался щелчок, и Валерка так и подскочил на диване.

Оказалось, ничего особенного — фильм кончился, дивидишник выдвинул диск, вот и все, но Валерке даже в этом механическом и насквозь привычном движении почудилось нечто нереальное.

Надо снова что-то поставить, а то эти… гости забеспокоятся, что звука не слышно.

Валерка, недолго думая, втолкнул диск на место. Снова пошел «Аватар». Да какая разница?

Давно хотелось в туалет, но Валерка терпел. Было жутко выйти из комнаты. Вдруг там…

Кто? Кого он боялся больше — секретного Альфу, который может услышать Валеркины шаги по коридору, или Юрана-Урана, который вдруг окажется здесь и заговорит сладким голосом… например, голосом Валеркиной мамы: «Валерик, солнышко мое, иди сюда…»

Нет уж, лучше Альфа, честное слово!

Постукивая зубами, Валерка закутался в плед и все же прокрался в нужное местечко.

Голосов из гостиной слышно не было, и Валерка этому только порадовался. Как-то поостыла страсть к разузнаванию чужих невероятных секретов.

Поостыла, охладела. Даже замерзла!

Быстренько сделал все делишки, рысью пролетел в комнату, скорчился на диване и тупо уставился на экран, где ужасный, кошмарный, кровожадный, беспощадный — и совсем-совсем не страшный! — танатор гнался за Джейком.

Наконец-то согрелся, стало тянуть в сон…

Валерка таращил-таращил глаза, надеясь, что разговор в гостиной когда-нибудь закончится и Сан Саныч зайдет к нему перед тем, как ложиться спать, но не дождался — уснул, не выключив телевизор, и никакие крики разъяренного Тсу-тея не смогли ему помешать.

* * *

К острову подошли еще до рассвета и постояли, пока легкий утренний туман, совершенно не похожий на вчерашний, непроницаемый, не рассеялся и не открылся берег.

Почти сразу от воды начинался пологий ласковый пригорок. Тихо там было, трава еще сверкала росой. Малиновые стрелы иван-чая стремились к небу. Где-то далеко и высоко вразнобой позванивали птичьи голоса.

— Кра-со-та… — невольно проронил Гамма, но Альфа сурово качнул головой и упрятал подбородок в ворот.

Всех знобило — от недосыпа, от сырости речной, от предрассветного холодка, от смутного беспокойства какого-то, которое все трое тщательно таили друг от друга, но от себя-то его укрыть было невозможно, как ни старайся!

Проплыв еще немного вдоль берега, нашли развесистые тальники и под их ветвями укрыли лодки, надежно их зачалив. Потом выбрались на сушу и еще какое-то время стояли, настороженно вглядываясь в зеленую бархатную завесу леса.

Больше они не обменялись ни словом, не решались даже курить.

— Интервал пять шагов, максимум внимания! — шепотом скомандовал Альфа и двинулся вперед. Остальные направились за ним, след в след.

Тишина, тишина…

И вдруг резкий ветер колыхнул траву. Это была воздушная волна, а вслед за ней из глубины леса внезапно взвился в поднебесье хор поющих, играющих звуками голосов!

Они то приближались, то удалялись, то пригибали к земле травы, то заставляли их вздыматься и трепетать в унисон песнопениям нечеловеческим, а может быть, даже и неземным. Но в их радужных переливах неожиданно проступили, ошеломляя, слова:

— Вера! Вера!..

— Вот оно! Началось! — хрипло выдавил Альфа.

Люди рухнули наземь, будто под обстрелом, уткнувшись в тяжко пахнущую траву, не смея поднять голову, пока не отгуляло над ними это рассветное многоголосье, совсем не похожее на обычные птичьи распевки. И даже мгновенный дождь, упавший с неба и стремительно исчезнувший, не заставил их шевельнуться.

Они долго так лежали, пока не утихли небеса, поющие на все лады. Да и потом, наверное, с полчаса не могли заставить себя встать.

Наконец, стыдясь своего оцепенения и страха, кое-как поднялись на ноги.

В эту минуту деревья впереди расступились, и на тропу вышла женщина.

На ней было просторное платье, вернее какой-то балахон, слишком свободный для ее высокой, тонкой фигуры. Волосы, светлые, выгоревшие чуть не до белизны, были заплетены в косы и уложены вокруг головы короной.

Она приближалась неспешно, слегка касаясь рукой стволов, и вокруг начинали звучать негромкие голоса, как будто она колоколов касалась.

Наваждение, конечно!

Наконец женщина остановилась неподалеку, опустив руки и чуть склонив к плечу голову. Солнце едва проникало сквозь кружево ветвей, и все вокруг казалось зеленоватым. И даже какой-то зверек, похожий на зайца, выскочивший было на тропу, но сразу прянувший в кусты, тоже показался зеленым!

Приезжие настороженно молчали, но наконец Альфа заговорил:

— Здравствуйте, мы приехали задать вам и вашему сыну несколько вопросов.

Она молча обвела взглядом всех по очереди, и каждый, встретившись с ее спокойными, очень светлыми глазами, вновь, как удар ветра, ощутил сумятицу цветочных вздохов, трепет трав, суету листвы на деревьях…

— Чего молчите? — торопливо сказал Альфа, чтобы развеять эту муть. — Хоть бы поздоровались.

У нее и ресницы не дрогнули.

— Может, она глухая? — спросил шепотом Бета.

— А леший ее знает, может, и глухая, — пожал плечами Гамма. — Будем надеяться, что хоть сын не глухой и не немой.

— Сын говорить умеет! — кивнул Альфа. — Кто ж еще там, в лодке, соловьем разливался? Надо будет, конечно, экспертизу голоса провести, но… Эй, вы куда это?

В ответ на слова Альфы глаза женщины вспыхнули, потом она резко повернулась и пошла прочь. Она уходила, а в лесу ощутимо темнело, как будто в такт ее шагам постепенно гасли какие-то зеленые свечи, и вот меж деревьев уже сгустилась тьма.

— Стойте! — грозно возопил Альфа, но женщина только раздраженно отмахнулась — и, словно повинуясь этому жесту, из травы вдруг прянула мошкара! Шевелящаяся серая завеса скрыла высокую фигуру — и обрушилась на людей.

* * *

Валерка приоткрыл один глаз — и не поверил ему.