Онлайн книга «Мы живые»
|
— Но ты помогаешь мне, Кира. Ты — единственная, кто помогает мне. Она прошептала: — Почему? — Потому что, что бы ни случилось, у меня есть ты. Потому что, какую бы человеческую трагедию я не увидел вокруг себя, у меня все равно есть ты. А глядя на тебя, я знаю, чем может быть человек. — Андрей, — прошептала она, — ты уверен, что знаешь меня? Он прошептал, уткнувшись губами в ее руку, так, что казалось, она сама собирала эти слова, одно за другим в свою ладонь: — Кира, самое высшее в человеке — это не Бог. Это — то благоговение, которое он испытывает перед Богом. Это я и испытываю перед тобой, Кира. Я боготворю тебя… * * * — Это — я, — прошептал голос за дверью, — Мариша. Впусти меня, Ирина. Ирина отперла дверь, неуверенно, осторожно. Мариша стояла на пороге с буханкой хлеба в руках. — Вот, — прошептала она, — я принесла вам поесть. Вам обоим. — Мариша! — закричала Ирина. — Тихо! — прошептала Мариша, опасливо оглядев коридор. — Конечно, я знаю. Но не беспокойся. Я держу язык за зубами. Вот, возьми. Это — мой паек. Никто не узнает. Я знаю, почему ты не ела свой завтрак сегодня утром. Но ты так долго не продержишься. Ирина схватила ее за руку, рывком втащила в комнату, закрыла дверь и истерически хихикнула: — Я… видишь ли… ох, Мариша, я не ожидала от тебя… Ее волосы свисали на один глаз, другой глаз был полон слез. Мариша прошептала: — Я знаю, как это бывает. Черт! Ты ведь любишь его… Я ведь официально не знаю ничего, так что мне ничего не надо будет говорить, если меня спросят? Но, ради бога, не держи его здесь слишком долго. Я не очень уверена в Викторе. — Ты думаешь, он… подозревает? — Я не знаю. Он как-то странно ведет себя. И если он знает — я боюсь его, Ирина. — Только до сегодняшнего вечера, — прошептала Ирина, — он уйдет… вечером. — Я постараюсь последить за Виктором. — Мариша, я не знаю, как благодарить тебя… я… — Ох, черт возьми! Нечего плакать. — Я не плачу… я… я только… я не спала две ночи и… Мариша, ты такая… спасибо тебе и… — Да ладно. Ну, пока. Мне пора назад. Закрыв дверь, Ирина осторожно прослушала шаги Мариши до тех пор, пока они не затихли в коридоре; затем она, вздрагивая, вслушалась в тишину квартиры — все было спокойно. Она закрыла дверь на ключ, на цыпочках прокралась через свою комнату и бесшумно скользнула в маленький гардероб, дверь в который находилась рядом с ее кроватью. Саша сидел на старой подставке для обуви, наблюдая за воробьем за пыльным стеклом оконца, расположенного высоко под потолком. — Ирина, — не отводя глаз от окошка, тихо произнес Саша, — я думаю, мне лучше уйти прямо сейчас. — Ни в коем случае! Я не отпущу тебя. — Послушай. Вот уже два дня я нахожусь здесь. Я не собирался этого делать. Я сожалею, что поддался на твои уговоры. Ты знаешь, что они, в случае чего, могут сделать с тобой! — Если что-нибудь случится, — заметила Ирина, кладя руку на его могучие, немного сутулые плечи, — мне все равно, что они со мной сделают. — Я ожидал подобного исхода. Но ты… Я не хочу тебя ввязывать во все это. — Успокойся, все будет хорошо. У меня твой билет на Баку. И одежда. У Виктора сегодня вечером партийное собрание. Мы проскочим незаметно. Кроме того, ты не можешь уйти сейчас, среди бела дня. За улицей следят. — Я сожалею о том, что сразу не дался им в руки. Мне не стоило приходить сюда. Извини, Ирина. — Дорогой, я так счастлива! — беззвучно рассмеялась Ирина. — Я действительно верю в то, что я спасла тебя. Они арестовали всю группу. Мне удалось выяснить это у Виктора. Всех, кроме тебя. — Но если бы… — Теперь мы в безопасности. Всего несколько часов, и все будет кончено. — Ирина присела рядом с ним на ящик, опустив голову ему на плечо и смахивая волосы со своих сияющих, полных беспокойства глаз. — Помни, когда попадешь за границу, сразу же напиши мне. Обязательно. — Обещаю, — бесцветно вымолвил Саша. — Я тогда постараюсь как-нибудь выбраться отсюда. Только представь! Заграница! Мы с тобой идем в ночной клуб, и ты будешь таким смешным в смокинге. Мне кажется, что трудно будет найти портного, который согласится шить на тебя. — Вполне возможно, — согласился Саша, пытаясь улыбнуться. — А танцовщицы там будут разодеты в причудливые платья, вроде тех, которые рисую я. Подумать только! Я смогу найти работу и буду придумывать одежду и декорации. Не будет больше никаких плакатов. В жизни не нарисую больше ни одного пролетария! — Хотелось бы надеяться. — Но я должна предупредить, что я очень плохая хозяйка. Тебе будет невероятно трудно жить со мной. Твой бифштекс к обеду будет подгорелым — да, мы будем есть бифштексы каждый день! — твои носки будут не штопаны, и я не потерплю никаких претензий. Только попробуй, я тебя в порошок сотру, ты, жалкое, беспомощное создание! Ирина зашлась истерическим смехом. Уткнувшись Саше в плечо, она закусила его рубашку, поскольку ее смех постепенно перешел в нечто иное. Саша поцеловал ее волосы. Пытаясь успокоить ее, он прошептал: — У меня не будет к тебе никаких претензий, лишь бы только ты могла заниматься своим рисованием. Это еще одно преступление, которое я никогда не прощу этой стране. Я считаю, что ты могла бы стать великим художником. А знаешь, ведь ты ни разу не подарила мне ни одного рисунка, хотя я так часто просил тебя об этом! — Да, конечно! — с сожалением вздохнула она. — Я обещала свои картины многим, но я никогда не могла сосредоточиться хотя бы на одной из них и довести работу до конца. Но даю тебе слово: когда мы будем за границей, я нарисую десятка два картин, и ты развесишь их по стенам нашего дома. Нашего дома, Саша! Саша крепко прижал к себе содрогавшееся тело Ирины, целуя ее взъерошенные волосы. * * * — Каша подгорела, — недовольно буркнул Виктор. — Извини, — пробормотала, оправдываясь, Ирина. —- Я недоглядела и… — Еще есть что-нибудь к обеду? — К сожалению, Виктор, в доме ничего нет… — В этом доме никогда ничего не бывает. В последние три дня продукты прямо тают на глазах. — Как обычно, — вставила Мариша. — К тому же, не забывай, что на этой неделе я не получила хлебный паек. — Интересно, это почему же? — У меня не было времени стоять в очереди, поэтому… — Ирина могла бы получить. — Виктор, — вмешался Василий Иванович, — твоя сестра неважно себя чувствует. |