Книга Рассказы на ладони, страница 38 – Ясунари Кавабата

— Ладно, про тебя я знаю, что ты собак любишь. А жена-то твоя как?

— Да и она, вроде, тоже любит, только у нас дворняги, а не аристократы.

— А она поздно вернётся?

— Кто, жена? Она сейчас должна в дансинге быть. Уговаривает одного старого клиента мою картину купить. Я ей сказал, что вы в Китай работать уезжаете, она и всполошилась — надо, говорит, долг отдать. Вообще-то, и я целый день бегал, перед тобой вернулся.

— Она что, совсем не понимает, что происходит? Конечно, я к тебе сегодня в первый раз за два года пришла, когда её дома нет. Причём ведь без всякого приглашения. Вот мы с тобой в мастерской и порисовали…

— Да ты знаешь, она ведь тогда и деньги на нашу свадьбу от тебя с радостью взяла. Хвалила тебя. Хоть и знала, что ты моей любовницей была. С тех пор ничего не изменилось.

— В любом случае времени забрать долг у меня уже нет. Я же завтра утром уезжаю. Если она щеночка возьмёт — и на том спасибо.

Щенок спал у него на коленях. Он погладил его по голове. Щенок приоткрыл щёлочки глаз, взглянул на него и недовольно тявкнул — не мешайте, мол, мне спать. От прикосновения к длинной шелковистой шерсти сердце его дрогнуло — любовь большого к маленькому. Наверное, Юкико принесла этого щенка, чтобы он помнил об их ребёнке.

— Ладно, пошли в дансинг. Может, ей удалось хоть сколько-то денег раздобыть.

— Я совсем не против увидеть её. Только мне о деньгах говорить не хочется.

— Понимаешь, она же сейчас себя ощущает бездомной собакой, которая к кухне подошла и хвостом виляет. Пойдём уж.

Художник поднялся. Достал из кармана целый ворох каких-то ненужных бумажек и положил их на птичью клетку. «На Новый год обязательно куплю мусорную корзину».

Сброшенный с коленей щенок спросонья пошатывался. Потом вдруг подпрыгнул и уцепился ему за рукав.

— А что с этим делать? Одного жалко оставить, а в электричку не пустят. Может, раскошелишься на такси?

В машине щенок занялся тем, что стал грызть сумку Юкико.

— Ты должен твёрдо сказать жене, что вы расстаётесь. И всё будет хорошо. Такой исход все теперь считают за самый лучший.

— Все? И что значит «теперь»?

— Она же всё время чувствует свою уязвимость, вот что я имею в виду. Когда мы с тобой жили, ты работал, а я дома сидела. Вот поэтому мы с тобой и расстались.

— Ты хочешь сказать, что лучше было бы, чтобы не работал я?

— Да нет. Мне с тобой хорошо было. Просто я чувствовала себя чересчур зависимой, потому и злилась. Я ведь собак в постель беру. Каждый вечер. И Пиончика, и его мать. Вот и я была как собаки, которых в постель берут.

— А как они у тебя на горшок ходят?

— Когда этому писать надо, Тин меня будит, за ночную рубашку зубами дёргает.

— Ас сыном нашим ты тоже навсегда рассталась?

— Нет.

— А мужу о нём рассказала?

— Нет. Он всё обо мне знает, кроме этого.

— Да, у меня от жены тоже только этот секрет остался.

— Да, может, даже лучше, что он в деревне растёт. Может, сильным станет. Давай мы с тобой уговоримся. Если кто-то из нас — ты или я — всё-таки признается, и его простят, тогда ты или я — неважно кто — усыновит его.

— Давай лучше пообещаем, что если один из нас не усыновит его, тогда другой не будет в обиде.

— А если ребёнок станет потом упрекать меня? Если я сама себя стану упрекать? Что мне тогда делать?

К счастью, они уже подъехали к артистическому входу. Распахнули стеклянную дверь зала. Джаз-банд оглушил его. Он почувствовал робость перед бешеным танцем — различал только бьющий в глаза водоворот. Они уселись где-то сзади. Он сразу увидел жену — в яркой толпе танцовщиц она одна была в белом. На её юных партнёршах были красные юбочки. Волосы были забраны в пучок на уровне худых плеч. Впрочем, он вскоре перестал ощущать неловкость, и какой-то покой лёг ему на сердце.

Музыка смолкла. Танцовщицы и зрители разделились по двум проходам — красное и чёрное. И только его жена оказалась в чёрном потоке. Увидев мужа и Юкико, она покраснела до шеи.

— Ну что, испугались? А мне снова танцевать захотелось — прямо как раньше. А партнёрша-то моя всё меня за руку ухватить норовила — уймись, мол. Юкико, у тебя всё в порядке? Что-то вид у тебя какой-то несчастный.

— Юкико подарила нам щенка.

Он достал Пиона из рукава кимоно.

— Симпатичный какой!

Жена взяла щенка на руки и, не обращая внимания на окружающих, стала тереться о него щекой. Тут заиграли вальс. Жена радостно предложила: «Ну что, Юкико, станцуем?»

Ответ Юкико удивил его: «Я вообще-то не танцую. Но я уезжаю, так что давай. Когда в следующий раз встретимся, может, уже бабками станем, тогда уж не до танцев будет».

Юкико охотно встала. Жена приобняла Юкико за плечи и воскликнула: «Ох, и горячая я!» Потом передала щенка мужу и бросилась к танцорам, которые уже разбирали партнёрш.

И в этот самый миг щенок спрыгнул с рук и вбежал в круг танцующих пар. Муж опустился на четвереньки и попытался схватить его, но запутался в чужих ногах и никак не мог добраться до Пиона. И тут, находясь в плотной толпе, Пион присел на задние лапы и сделал лужу. От неожиданности ближние к нему девушки заверещали и отпрянули. Мужчины же разразились хохотом. Щенок от испуга забрался на диван. В зале было четыре десятка пар. Почти все они остановились. Музыканты вытянули шеи, но продолжали играть. Жена опрометью бросилась к луже и стала вытирать её рукавом платья. Смех стих. Танцовщицы окружили щенка венком своих нарядов. Жена выбежала через боковую дверь. Принесли воду и тряпки. Танцы продолжались. Покинули зал только трое — муж, жена и Юкико.

Когда они сели в машину, он рассмеялся.

«Извините, я поставила всех в такое неловкое положение. А ты, Пиончик, должен чувствовать свою вину». Юкико тыкала щенка носом в испачканный рукав.

«Перестань, платье от этого только красивее стало», — ответила жена, беря щенка на руки. «Но только из-за тебя мы ничего сегодня не заработали. Мне обещали некоторую сумму по окончании».

Когда они высадили Юкико, жена стала тискать щенка уже без всякого стеснения. Она подставила ему шею. «Даже щенки — и то вон какие милые. А что уж про детей говорить. И почему мы с тобой ребёночка не родили? Всё боялись чего-то».

— Сравнила — собака и ребёнок. Ответственность-то какая!

— Держу на руках щенка, а думаю-то про ребёночка.

— И Юкико подарила щенка, потому что о ребёнке вспоминала.

— Хотела, чтобы мы с тобой тоже ребёночка сделали?

— Нет. Я давно хотел тебе сказать — у нас с ней есть сын. Мы его в деревню отправили. Четыре годика исполнилось.