Онлайн книга «Суть дела»
— Спокойной ночи, — сказал Скоби и круто повернулся кругом. Не пройдя и двадцати шагов, он услышал, как торопливо шлепают подметки полицейских, унося их подальше от опасного места. Скоби поехал в полицию по Питт-стрит. Возле публичного дома, на левой стороне улицы вдоль тротуара сидели девицы — они вышли подышать воздухом. Ночью, за шторами затемнения в полиции еще пронзительнее пахло обезьяньим питомником. Дежурный сержант снял ноги со стола и вытянулся. — Никаких происшествий? — Пятеро пьяных хулиганили, начальник. Я запер их в большой камере. — Что еще? — Два француза без паспортов. — Черные? — Да, сэр. — Где их взяли? — На Питт-стрит, начальник. — Я с ними поговорю утром. Что катер? В порядке? Мне надо будет поехать на «Эсперансу». — Поломался, начальник. Мистер Фрезер чинил его, начальник, но катер все время дурит. — Когда мистер Фрезер дежурит? — С семи, начальник. — Передайте, что ему не надо будет ехать на «Эсперансу». Я поеду сам. Если катер не будет работать, я поеду с береговой охраной. Садясь опять в машину и нажимая на неподатливый стартер. Скоби подумал, что на такую месть человек, ей-богу же, имеет право! Месть закаляет характер, месть учит прощать. Проезжая через негритянский квартал, он стал потихоньку насвистывать. Он даже развеселился — эх, если бы только знать, что после его отъезда из клуба там ничего не случилось и что сейчас, в 22:55, Луиза спокойна и довольна своей судьбой. Тогда ему не страшно будущее, что бы это будущее ему не сулило. 7 Прежде чем войти, он обогнул дом и проверил затемнение со стороны, выходящей к океану. Из комнаты доносился монотонный голос Луизы: она, видимо, читала стихи. Он подумал: господи, кто дал право этому щенку Фрезеру ее презирать? Но потом гнев его прошел — он вспомнил, какое разочарование ждет Фрезера утром — ни прогулки на португальское судно, ни подарка для девушки; вместо этого скучный день в раскаленной от жары канцелярии. Нашаривая впотьмах ручку задней двери, — Скоби не хотел зажигать фонарик, — он поранил себе правую кисть. Войдя в освещенную комнату, он заметил, что с руки капает кровь. — Милый, что ты наделал! — воскликнула Луиза и закрыла руками лицо. Она не выносила вида крови. — Разрешите помочь вам, сэр, — сказал Уилсон. Он сделал тщетную попытку встать, так как сидел на низеньком стульчике у ног Луизы и на коленях у него была целая груда книг. — Чепуха, — сказал Скоби. — Просто царапина. Я сам с ней справлюсь. Скажи только Али, чтобы он принес наверх воды. Дойдя до середины лестницы, он снова услышал голос Луизы. Она сказала: — Прекрасное стихотворение о портале… Скоби вошел в ванную и спугнул крысу, дремавшую на прохладном борту ванны, словно кошка на надгробной плите. Скоби сел на край ванны и вытянул руку над клозетным ведром с опилками, давая крови стечь. Тут, совсем как в служебном кабинете, у него сразу возникло ощущение, что он дома. Луиза, при всей своей изобретательности, ничего не могла поделать с этой комнатой: эмаль на ванне облупилась; кран всегда переставал подавать воду к концу засухи, цинковое ведро под унитазом опорожнялось лишь раз в день; над раковиной в стене был еще один кран, но из него тоже не шла вода; дощатый пол был голый, а на окнах висели жухлые зеленые занавески для затемнения. Усовершенствования, внесенные Луизой, ограничились пробковым ковриком у ванны и белоснежным шкафчиком для лекарств на стене. Все остальное здесь было его собственное. Словно реликвия юности, которую возишь за собой из дома в дом, Такая ванная была много лет назад в его первом доме, еще до женитьбы. В этой комнате он всегда был один. Вошел Али, шлепая розовыми подошвами по дощатому полу, и принес бутылку воды из фильтра. — Задняя дверь меня подвела, — объяснил Скоби. Он вытянул руку над раковиной, и Али стал промывать рану. Слуга тихонько прищелкнул языком в знак сочувствия; руки его были нежны, как у девушки. Когда Скоби нетерпеливо крикнул: «Хватит!» — Али не обратил на это никакого внимания. — Много грязи, — заявил он. — Теперь йод. — Малейшая царапина в этих краях уже через час начинала гноиться. — Еще лей! — сказал он, вздрогнув, когда стало жечь. Снизу из ровного гудения голосов вырвалось слово «красота»; долетев сюда, оно заглохло в раковине. — Теперь пластырь. — Нет, — сказал Али, — нет. Лучше бинт. — Ладно. Забинтуй. — Много лет назад он научил Али делать перевязки; теперь тот орудовал бинтом не хуже врача. — Спокойной ночи, Али. Ступай спать. Ты мне больше не понадобишься. — Миссис хочет пить. — Я сам напою ее. Иди спать. Оставшись один, он снова уселся на край ванны. Рана немножко вывела его из равновесия, к тому же ему вовсе не хотелось идти к тем двоим, — он знал, что будет стеснять Уилсона. Человек не может слушать при посторонних, как женщина читает ему стихи. «Нет, лучше буду я котеночком мяукать…» Неправда, он к этому так не относится. Он не презирает, ему просто непонятен такой обнаженный показ сокровенных чувств. И к тому же ему хорошо в своем отдельном мирке, на том месте, где восседала крыса. Он стал думать об «Эсперансе» и о работе, которая ждет его завтра. — Милый! — крикнула снизу Луиза. — Как ты себя чувствуешь? Ты можешь отвезти мистера Уилсона домой? — Я отлично дойду пешком, миссис Скоби! — Ерунда! — Нет, в самом деле… — Сейчас, — крикнул Скоби. — Конечно, я вас отвезу. Когда он сошел к ним, Луиза нежно взяла его забинтованную руку в свои. — Бедная ручка, — сказала она. — Тебе больно? Чистый белый бинт ее не пугал, как не пугает раненый в палате, заботливо прикрытый простыней до самой шеи. Ему можно принести фрукты и не думать о том, как выглядит рана, раз ты ее не видишь. Она приложилась губами к перевязке и оставила на ней оранжевое пятнышко помады. — Пустяки, — сказал Скоби. — Право же, сэр, я могу дойти пешком. — Никуда вы не пойдете пешком. Лезьте в машину. Свет от щитка упал на экстравагантное одеяние Уилсона. Тот высунулся из окна и закричал: — Спокойной ночи, миссис Скоби. Мне было так приятно! Не знаю даже, как вас благодарить! Голос его задрожал от искреннего волнения — это придало словам какой-то чужеземный оттенок — так их произносили только на родине. Тут интонация менялась через несколько месяцев после приезда — становилась визгливой, неискренней или тусклой и нарочито невыразительной. Сразу было видно, что Уилсон недавно из Англии. |