Книга Имперские войны. Цена Империи. Легион против Империи, страница 82 – Александр Мазин

– Благородный сенатор Туллий, позволь представить тебе, владыке важнейшей из римских провинций, моего друга и подчиненного, недавно повелевавшего дикими скифскими воинами, соревновавшимися в доблести с нашими легионами. Бывший рикс гревтунгов, а ныне кентурион моей когорты Алексий Виктор, прозванный Коршуном.

– Польщен столь высоким знакомством. – Коршунов приветствовал наместника, на римский лад прижав кулак к груди. – Но хочу уточнить: риксы, принцепс, не бывают бывшими. Бывший рикс – мертвый рикс. А я жив!

Сказано было на вполне приличной латыни. Правда, фразу эту Коршунову пришлось довольно долго репетировать. Как и следующую…

– А вот, достойнейший Туллий, моя супруга Анастасия Фока!

– Будь моим гостем, кентурион Алексий… – улыбнулся наместник. («Анастасия Фока… где-то я уже слышал это имя», – подумал он). – Или ты предпочитаешь, чтобы тебя именовали риксом?

– Кентурион – лучше, – сказал Коршунов. – Я служу Риму… – Его словарный запас стремительно иссякал.

– Замечу: у тебя очаровательная жена, кентурион, – продолжал наместник. – Где я мог слышать твое имя, домна?

– Я родилась в Сирии, – ответила Анастасия. – Как и ты, благородный Туллий. Может, там?

– Анастасия Фока… – повторил наместник, будто пробуя имя на зуб.

Черепанов заметил, как напряглась женщина. Хотя на лице ее по-прежнему сияла улыбка. Следовало вмешаться.

– Великолепные музыканты у тебя, владыка, [64] – польстил наместнику Геннадий, хотя единственная здешняя музыка, в которой он разбирался, – это трубные звуки боевых флейт и буккин.

– О да!

Наместник посмотрел в сторону эстрады, где, возвышаясь над головами гостей, наяривал на лирах, барабанах и прочих инструментах праздничный оркестр. На первом плане изгибалась и перебирала стройными ножками темнокожая танцовщица в одежде из разноцветных лент. Вот ее голосок Черепанов послушал бы с удовольствием. Наедине. Кстати, почему бы и нет? Надо только намекнуть об этом ее хозяину…

Наместник удалился – приветствовать кого-то длинного и лохматого, в сенаторской тоге. Философа из благородных, вероятно. А спустя четверть часа гостей пригласили к трапезе.

Черепанову и его спутникам было отведено почетное место: за одним столом с хозяином. Геннадию – поближе, Коршунову с Анастасией – подальше. Всего же столов было не менее дюжины.

– Вероятно, такой праздник обходится недешево, – заметил Черепанов.

– Естестственно, – ответил наместник. – Но этот праздник оплачивает не городская казна, а вот он. – Сенатор кивнул на возлежавшего напротив верховного жреца бога Меркурия. Жрец уже накушался и задремал – у него был сегодня трудный день. – Расскажи, доблестный Геннадий, что происходит в армии? Они более не ропщут?

– Не могу тебе сказать касательно всей армии, но моим легионерам роптать некогда. Мой принцип прост: солдат должен быть сыт, обмундирован и постоянно занят делом. Разумеется, и жалованье он должен получать в срок. А если у солдата остаются силы роптать, значит, кентурион мало его гоняет. В моей когорте таких кентурионов нет. Да и во всей армии Максимина – тоже.

– Армии Максимина? – нахмурился наместник.

– Он ею командует. Разумеется, верность легионов принадлежит богоравному императору Александру.

– Так ли это? Император, насколько я слышал, не сомневается в верности своих азиатских легионов, а здесь…

– Здесь, владыка, дела обстоят так же! – отчеканил Черепанов. – Легионы преданы командующему, а командующий верен августам! Как и все мы.

Черепанов положил правую руку так, чтобы был заметен профиль императора на золотом перстне, украшавшем его безымянный палец. Перстень этот был вручен ему год назад самим Августом – в знак особого доверия. Носитель такого перстня мог лично обращаться к повелителю Рима.

Если наместник и мог прежде не обратить внимания на этот перстень, то теперь он заметил его наверняка.

– Надеюсь, ты прав, принцепс, – сказал Туллий Менофил. – Ведь ты один из немногих армейских командиров, пользующихся расположением и фракийца, и Рима. И понимаешь, чье расположение важнее, не так ли?

– Я всего лишь принцепс, – дипломатично ответил подполковник. – И я понимаю (тут он понизил голос), что армия остается армией, даже если у нее вдруг появляется другой командующий.

Наместник положил в рот ломтик копченого угря, запил вином…

– Ты понимаешь меня, – сказал он. – В сенате многие считают: не дело ставить на важные должности неримлян. Но так считают не все. Империи нужна свежая кровь, чтобы вернулись времена Траяна и Юлия. Держись правильной стороны, принцепс, и мы обеспечим твою карьеру.

– Мы?

– Мы. – Наместник многозначительно коснулся алой полосы на своей тоге.

«Сенат», – сообразил Черепанов.

Свора заплывших жиром магнатов, отхвативших при нынешнем слабом императоре здоровенный кусок власти. Максимин у них – кость в горле. Они готовы на все, чтобы от него избавиться. Даже заигрывать с варваром-принцепсом. А избавившись от фракийца, они выкинут Черепанова на свалку. И на его место посадят какого-нибудь магна или метелла. Чужих в этом кругу используют, но внутрь не пускают.

– Ты так говоришь, – заметил Геннадий, вертя на пальце перстень с профилем императора. – А другие скажут: зачем покупать чужих лошадей, если у нас есть собственные! Я – новый человек…

– Иными словами – тебе нужны гарантии, – сказал наместник.

Черепанов не ожидал от него подобной прямоты.

– Ты читаешь мои мысли, благородный Туллий. Сейчас мое имя на слуху, но так будет не всегда. И недоброжелателей в Риме у меня предостаточно… особенно среди сенаторов.

– Я верю, что твоя слава будет только расти, принцепс, – возразил наместник. – Уже сейчас твоя известность конкурирует с известностью Капелиана… это имя тебе ничего не говорит, я вижу?

Черепанов кивнул.

– Капелиан командует мавританской конницей в Африке. И показал себя отличным военачальником. Кстати, когда Максимин был префектом лагерей в Сирии, Капелиан командовал там же вспомогательными войсками. Говорят, они с фракийцем до сих пор переписываются. Если хочешь узнать о Капелиане подробнее, можешь расспросить о нем своего друга Антония Антонина, – усмехнулся Туллий Менофил. – Оба Гордиана, и старший и младший, Капелиана терпеть не могут. Капелиану очень не повезло, что отец и сын теперь правят в Карфагене. [65] Готов биться о заклад: стоит Капелиану разок ошибиться – и у мавров появится новый командир.