Онлайн книга «Молодые львы»
|
Христиан протер глаза. «Пожалуй, надо убираться отсюда, – подумал он. – Мне здесь не место». – Ты и представить не можешь, сколько трудов мне стоило уговорить этого полковника не заходить сюда, – довольно посмеиваясь, обратилась к нему фрау Гарденбург. – В следующий раз, когда он вернется из России, я тоже получу меховое манто, – заявила Элоиза. – Сколько сейчас времени? – спросил Христиан. – Два… три часа, – ответила фрау Гарденбург. – Четыре, – уточнила Элоиза, взглянув на часы. – Пора ложиться спать. – Я думаю, – осторожно заметил Христиан, – я думаю, мне лучше уйти… – Унтер-офицер!.. – Фрау Гарденбург укоризненно взглянула на Христиана и обняла его, щекоча шелковистым мехом его шею. – Ты не можешь так поступить с нами. Ведь мы столько времени потратили на полковника. Он же сделает тебя лейтенантом. – Майором! – воскликнула Элоиза. – Мне показалось, что он согласился сделать его майором. – Нет, пока лейтенантом, – с достоинством поправила подругу фрау Гарденбург. – И, кроме того, тебя прикомандируют к генеральному штабу. Все уже устроено. – Полковник без ума от Гретхен, – добавила Элоиза. – Он сделает для нее все, что угодно. «Гретхен! – отметил про себя Христиан. – Так вот как ее зовут!» – А сейчас надо выпить, – сказала Гретхен. – Дорогой, мы сегодня пьем только коньяк. Ты же знаешь, где шкаф. Фрау Гарденбург как-то сразу протрезвела и говорила теперь спокойно и рассудительно. Она отбросила со лба волосы и стала посреди комнаты, очень высокая, в роскошном манто и белом вечернем платье. Христиан не мог отвести от нее жадного взора. – Ну вот, – Гретхен улыбнулась и небрежно прикоснулась кончиками пальцев к его губам. – Так и нужно смотреть на женщину. Неси коньяк, дорогой! «Ну хорошо, – решил Христиан, – выпью рюмку». И он направился в соседнюю комнату за вином. Яркий свет разбудил Христиана. Он открыл глаза. Солнечные лучи струились в комнату через огромное окно. Христиан медленно повернул голову. Он лежал один в измятой постели. Его тошнило от запаха духов, страшно болела голова и хотелось пить. В его затуманенном мозгу промелькнули обрывки воспоминаний о прошлой ночи. Он болезненно поморщился и снова закрыл глаза. Дверь из ванной открылась, и в комнату вошла Гретхен. Она была полностью одета. На ней был черный костюм, волосы были перевязаны черной лентой, как у девочки. Ясные глаза фрау Гарденбург блестели, вся она в лучах яркого утреннего солнца выглядела свежей и какой-то новой. Улыбнувшись Дистлю, Гретхен подошла к нему и присела на край кровати. – С добрым утром, – мило и скромно проговорила она. – Здравствуй… – Христиан заставил себя улыбнуться. В присутствии такой опрятной и свеженькой Гретхен он чувствовал себя немощным и убогим. – А где же другая дама? – Элоиза? – Гретхен рассеянно погладила его по руке. – Она ушла на работу. Ты ей нравишься. «Да, я ей нравлюсь, – мрачно подумал Христиан, – и ты ей нравишься. Ей нравится любой мужчина, любая женщина, любой дикий зверь, любой, кого ей удается прибрать к рукам». – А ты что нарядились? – поинтересовался Христиан. – Мне тоже нужно идти на работу. Не думаешь ли ты, что я позволяю себе лентяйничать в разгар войны? – улыбнулась Гретхен. – Где же ты работаешь? – В министерстве пропаганды. – На лице Гретхен появилось серьезное, строгое выражение, которого раньше Христиан не замечал. – В отделе по работе среди женщин. Христиан от удивления даже заморгал. – Что же ты там делаешь? – Пишу речи, выступаю по радио. Вот, например, сейчас мы проводим кампанию. Дело в том, что многие немки – ты был бы поражен, если бы знал, сколько их, – вступают в связь с иностранцами. – Это с какими же? – озадаченно спросил Христиан. – Да с теми, которых мы ввозим для работы на заводах, на фермах… Правда, мне не следовало бы разговаривать на эту тему, особенно с солдатами… – Ничего, ничего, – усмехнулся Дистль. – Я не заблуждаюсь на этот счет. – Но слухи просачиваются в армию и плохо отражаются на настроении солдат. – Гретхен говорила, словно бойкая маленькая школьница, назубок вызубрившая урок. – По этому вопросу мы получаем длинные секретные доклады от Розенберга. Это ведь очень важно. – Ну, и что же ты говоришь женщинам? – Христиана по-настоящему заинтересовала эта, новая сторона деятельности Гретхен. – Все то же, – пожала она плечами. – Нового больше ничего не скажешь… Чистота немецкой крови… Теория расовых признаков… Место поляков, венгров и русских в европейской истории. Труднее всего приходится, когда речь заходит о французах: женщины питают к ним слабость. – И что же вы рассказываете о французах? – А мы приводим цифры о распространении венерических заболеваний в Париже и все такое прочее. – Помогает? – Не очень, – усмехнулась Гретхен. – А сегодня что ты собираешься делать? – Сегодня я провожу радиобеседу с женщиной, которая только что родила десятого ребенка. В ходе беседы генерал вручит ей премию. – Гретхен взглянула на часы и встала. – Мне пора идти. – Мы встретимся вечером? – Извини меня, дорогой, но сегодня вечером я занята. – Стоя перед зеркалом, она поправляла прическу. – Но разве нельзя освободиться? – Христиан возненавидел себя, услышав в своем голосе мольбу. – Не могу. Из Африки только что приехал мой давнишний приятель – полковник. Он не перенесет, если я откажусь встретиться с ним. – Может быть, позднее? Когда ты с ним разделаешься… – Невозможно, – поспешно ответила Гретхен. – Мы идем на большой вечер, и он затянется до глубокой ночи. – Так, может быть, завтра? Гретхен с улыбкой взглянула на него. – Тебе очень хочется? – Да. – Ты доволен прошлой ночью? – рассматривая себя в зеркале, она снова занялась своей прической. – Еще бы! – Ты очень милый. Ты подарил мне чудесную булавочку. – Гретхен подошла к нему, наклонилась и слегка прикоснулась к нему губами. – Булавка совсем неплохая, но в том же магазине продаются очаровательные сережки, которые к ней очень подходят… – Ты их получишь, – холодно прервал ее Христиан, испытывая отвращение к самому себе за эту взятку. – Завтра вечером. Характерным для нее жестом Гретхен дотронулась до его губ кончиками пальцев. – Ты в самом деле очень, очень мил! Христиану неудержимо захотелось схватить ее в объятия и прижать к себе, но он понимал, что сейчас этого делать не следует. |