Книга Голоса летнего дня, страница 30 – Ирвин Шоу

— А у меня есть очень любопытное предложение, — парировал Бенджамин, пригубливая то ли четвертый, то ли пятый за вечер мартини. — Для тех, кто умеет и любит считать. Давай с этого момента не будем говорить с теми, кто некогда был замужем за членом нашей семьи, а потом развелся.

— Ну что, идем, старина? — спросил актер. Они с Джоан наконец-то добрались до Федровых. — Пегги, малышка, ты выглядишь просто шикарно! — Он улыбнулся ей. Он знал, что нравится Пегги. Та улыбнулась в ответ как ни в чем не бывало. И Джоан она тоже улыбнулась.

— Пойдем и посидим в каком-нибудь миленьком уютном местечке. Желательно — с хорошей французской кухней, — сказала Джоан. — Посидим тихонько, уютненько, вчетвером… О Боже!..

— Осторожно! — воскликнул Бенджамин, но было уже поздно. Рука Пегги дрогнула, содержимое бокала с вермутом выплеснулось и залило спереди облако розовой ткани, что составляло юбку Джоан. И та, пританцовывая и жалобно постанывая, пыталась стряхнуть брызги, но напрасно — на юбке расплывалось широкое темное пятно.

— Ради Бога, извини, Джоан, — сказала Пегги. И, достав маленький платочек, прилежно склонилась над испорченной юбкой, пытаясь свести урон к минимуму.

— Не трогай! — взвизгнула Джоан. — О, платье вконец испорчено, все погибло! А я надела его первый раз!..

— Сама не понимаю, как это могло случиться, — пробормотала Пегги. Ни тени извинения или раскаяния в голосе. — Ничего, не расстраивайся, Джоан. Ты всегда можешь пойти в магазин, где его купила, и…

— В «Мейнбочер»… — прорыдала Джоан, теребя край промокшей юбки.

— Тогда завтра, прямо с утра, поезжай в «Мейнбочер», — принялась наставлять ее Пегги — точь-в-точь учительница, терпеливо внушающая что-то тупому и нерадивому ученику. — Купишь там в точности такое же платье, а счет пришлешь в офис Бену. Ты ведь не против, нет, Бен?

— Буду просто в восторге, — ответил Бенджамин.

— Так мы идем обедать или нет? — живо осведомилась Пегги.

— Какой, к черту, может быть обед, когда я в таком виде! — От избытка чувств Джоан шепелявила еще больше, чем обычно. — Никуда я не пойду! Эрик, вези меня домой!

— Слушаюсь и повинуюсь, дорогая, — ответил актер. — Очень мудрое решение.

— Еще раз прошу прощения, — тем же тоном, что и прежде, произнесла Пегги. — Мне очень жаль.

— Ничего тебе на самом деле не жаль, — огрызнулась Джоан. И бросилась вон из комнаты, стараясь прикрыть ладонями пятно, которое к этому времени разрослось уже совсем безобразно и приняло очертания Южной Америки, какой ее изображают на картах, но только на розовом фоне.

Актер покосился на Пегги, безмятежно застывшую у окна. На улице начало смеркаться. Она стояла в изумительном обрамлении пейзажа — наливавшегося густой синевой неба, огоньков на реке и мосту, кварталов Куинса. Затем актер перевел взгляд на Бенджамина и одарил его еле заметной заговорщицкой улыбкой, понимающей улыбкой целиком солидарного с ним мужчины. Потом пожал плечами, слегка поклонился и двинулся следом за Джоан.

— Ужас, правда? — сказала Пегги. — Придется нам с тобой обедать сегодня вдвоем. Посидим так тихонько да уютненько, ты да я. Мистер и миссис Федровы, дружная парочка.

— Пошли отсюда, — сказал Бенджамин. Он в жизни своей не ударил женщины. И ему вовсе не хотелось начинать сейчас — тем более со своей жены и на глазах сорока друзей и знакомых.

— А мне хочется выпить еще… — капризно, как маленькая девочка, протянула Пегги. Точь-в-точь ребенок, выпрашивающий еще одну порцию мороженого с содовой. — Ведь я пролила свой вермут.

— Выпьешь в ресторане, — сказал Бенджамин, крепко ухватил жену за локоть и повел через комнату к выходу. По дороге Пегги вежливо улыбалась всем и каждому. Маленькая девочка, словно говорившая присутствующим: я замечательно провела время, спасибо вам, мэм, и вам, сэр, и вам тоже. И вот наконец они оказались на улице, и Бенджамину не пришлось знакомить жену с Ли.

Какое-то время они почти в полном молчании шагали бок о бок к ресторану. Уже окончательно стемнело. Пегги еле слышно мурлыкала какую-то мелодию.

— «Мейнбочер»… — сказала она вдруг. — Боюсь, это платьице обойдется тебе минимум в триста пятьдесят долларов.

— Детский, совершенно дурацкий поступок! — буркнул в ответ Бенджамин.

— Но ведь это случайность, дорогой, — сказала Пегги. Личико ее уже не казалось замкнутым. Напротив — словно раскрылось и расцвело, как тюльпан под лучами утреннего солнца.

— Как же, случайность! — воскликнул Бенджамин. — Меня не проведешь!

— Как раз тебя, дорогой. — И Пегги нежно сжала его руку. — Тебя я и провела.

— Что очень некрасиво с твоей стороны, — заметил Бенджамин.

— Разве? — весело откликнулась Пегги. — Ты предпочел бы, чтоб я вызвала ее на дуэль?

— Да я до нее и пальцем ни разу не дотронулся!

— А я слышала совсем-совсем другое, — сказала Пегги.

— Эта чертова дура Сьюзан! — в сердцах буркнул Бенджамин.

— Некрасиво говорить так о члене своей семьи, пусть даже бывшем, — заметила Пегги.

— Говорю тебе, я до нее ни разу не дотронулся, — повторил Бенджамин. — Хочешь верь, хочешь нет.

— О, бедная, несчастная девушка!

— Хочешь знать, почему у нас с ней ничего не было?

— Ну, раз уж так не терпится, валяй выкладывай!

— Да просто потому, что она мне не позволяла. Она не имеет дел с женатыми мужчинами.

— Ну и дурочка, — сказала Пегги. — Ничего, сегодня она получила хороший урок. — И она похлопала Бенджамина по руке. — А что касается тебя, то к чему волочиться за девушками, которые не имеют дел с женатыми мужчинами, верно, малыш? — И Пегги захихикала. Выглядела она просто чудесно — эдакая озорная восемнадцатилетняя девчонка. — «Какой, к черту, может быть обед, когда я в таком виде?» — протянула она, в точности копируя манеру и голос Джоан, даже ее шепелявость.

Бенджамин резко остановился. Потом откинул голову назад и громко расхохотался. Он стоял на улице посреди тротуара и буквально покатывался со смеху. Пегги присоединилась к нему, и они хохотали долго, безудержно, непрерывно, до полного неприличия и изнеможения, хохотали до слез. А когда наконец отсмеялись, он отвел ее в ресторан обедать, и они чудесно провели время. Ели, пили и болтали о миллионе самых разных вещей. Словно влюбленные, которые лишь недавно поняли, что влюблены, и у которых еще не было времени наговориться всласть.

Во вторник он играл со Стэффордом в теннис. Игра шла на равных, за каждым осталось по два сета. После чего решили пообедать — все вместе, Бенджамин с Пегги и Стэффорд с Ли. Все очень понравились друг другу, и до свадьбы Ли со Стэффордом они встречались не реже двух-трех раз в неделю.

Они с Пегги присутствовали на скромной брачной церемонии. И ни один из них никогда не заговорил о его романе с Ли, хотя Бенджамин был уверен: Пегги все же догадывается — между ним и Ли что-то было. А потом, вскоре после медового месяца, Ли вдруг намекнула, что не прочь продолжить отношения. Но Федров четко и ясно дал понять: такое просто невозможно, между ними все кончено. Решение далось ему нелегко. Он знал: будут в его жизни моменты, когда он горько и искренне пожалеет об этом высоконравственном решении. Возможно, даже больше, чем обо всех своих грехах, вместе взятых. Но он не собирался заниматься любовью с женой человека, который стал его лучшим другом и которым он так восхищался.