Онлайн книга «Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд»
|
– Чтоб я так жил, Паша! Если они действительно сделали это, то ты будешь последним шлемазлом, если их не вытянешь к себе в отдел! Я бы обязательно вытащил! Наум, не делай глаза, что ты другого мнения! – Нет, это ты, Яша, прекрати изображать старого гешефтмахера из местечка! – взорвался Эйтингон. – О том, что они нам нужны, мы и без твоих советов знаем! Или ты нас за последних поцев держишь? Паша, не суйся! – остановил он попытавшегося вмешаться Судоплатова. – Яша, мы вместе с тобой сколько лет? Двадцать? Так чего ж ты нам тут крутишь? Или Паша тебя зазря из могилы вытягивал? Серебрянский в ответ на эту злую отповедь нахохлился в кресле, скрестив руки на груди, но ничего не отвечал, только переводил взгляд с одного на другого. – Наум Исаакович, погоди, не горячись, – остановил Эйтингона начальник Особой группы. – Яков Исаакович, анализ твой хорош, но пойми – нам в первую голову нужно понять, кто эти люди. – Кто-кто, да кто угодно! – огрызнулся Серебрянский. – Что, у нас через спецшколы народу мало прошло? А вы тоже хороши – по дерьму просите определить, кто насрал! – Прости нас, Яков Исаакович. – Судоплатов вернулся к столу и достал из ящика еще одну папку. – Нет уж, Паша, давай лучше вслух. – Яков заерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. – И ты, Наум, не халтурь! Раз меня на беседу с того света вытащили, значит, сами недопетриваете. – Стоп, Яков Исаакович! – перебил его старший майор. – Чтобы все точки над i расставить, скажу сразу, что тебя мы не на один разговор вытащили. А для работы в отделе. И нарком добро дал. – Хорошо, Павел, я понял. Давай работать. Только учти – тех, кто выпускался после того, как меня… меня посадили, я могу и не знать. – Я это понимаю, Яков Исаакович. – Возраст? – По имеющимся у нас данным, старшему в группе около пятидесяти, младшему – около тридцати, может, чуть меньше. – Пятьдесят? – переспросил Серебрянский. – Хм, мой, стал быть, ровесник. Кто он у них? – Оперработник. Почти все контакты с нашими сотрудниками именно он и вел. Бывший начальник Особой группы внезапно встал с кресла, выдернул папку с документами из рук Судоплатова и сел назад. – Там есть указания, что он, возможно, еврей, – добавил начальник нынешний. – Паша, ты уж меня прости, но это ни хрена не значит. Я еврей, Наум… и еще человек сто обрезанных в этом домишке, – Яков сделал широкий жест рукой, – я тебе сразу могу назвать! Так что это – не более чем деталь, причем в нашем случае крайне малосущественная. Хотя… – Серебрянский на мгновение задумался. – Одно можно точно в этом случае сказать – этот опер точно не кадровый сотрудник гестапо! – А что? Яша в данном случае прав, – поддержал старшего товарища Эйтингон. – Я лично ни об одном еврее-гестаповце не слышал. СД тоже отпадает – они организация партийная и все расовые законы обязаны соблюдать. – Есть основания полагать, что один из группы в Китае «работал», – кивнув, вбросил «следующий шар» Судоплатов. – Который? – спросил Серебрянский. – Окунев. Боевик. Яков открыл папку и забормотал, читая вслух: – Тридцать – тридцать пять. Волосы темно-русые… Рост выше среднего… Малозаметный московский говор… Английский, немецкий, испанский, предположительно – китайский… Музыкант? Пишет стихи… – Он закрыл папку и уставился в потолок, вспоминая. – Нет, не помню такого. Он молодой тогда должен был быть… Но очень похож на нашего кадра. Или из ИККИ {36}. Как они, кстати, на контакт вышли? – Через одного из людей Мирры {37}. – Херово! Мирры больше нет, а они вообще могут по нашему учету не проходить. Кто контакт? – Неущенко, он же Барцев. Псевдо – Бертольд. – Его не Филип зовут? – Именно так. – Знаю его. С двадцать шестого, если мне память не изменяет, по программе перехода на нелегалку проходил. Его Смольский знать должен. – Смольский? – Судоплатов попытался вспомнить, кто это, но безуспешно. – Вайпшас {38}, – подсказал Эйтингон. – Ага, он, – подтвердил Яков. – Из западнобелорусских партизан. Люди Мирры. – То есть и фигуранты из той же шайки могут быть? |