Книга Игрушки дома Баллантайн, страница 117 – Анна Семироль

— Не жми так сильно, ты нас задушишь. Ма-а-ам… Пап, это просто царапины! Этьен нас полечил. Ну что вы такие грустные, мы в порядке, честно-честно!

Дверь в каюту приоткрывается, заглядывает Алан. Смотрит на обнимающих Сибил и Уильяма родителей, улыбка трогает губы.

— Я же знал, что вы найдетесь. Чуть Копперу в мор… в лицо не заехал, когда он велел «Мнемозину» разворачивать.

— Где Этьен? — тут же спрашивает Сибил, выныривая у матери из-под локтя.

— В каюте у крестного. Тебе там сейчас точно нечего делать.

«Как он, сынок?»

Алан неопределенно разводит руками.

— Вроде спит. Но я не врач, откуда мне знать.

Взгляд его останавливается на лице Брендона. Тонкие брови хмурятся.

— Пап. Ты когда ел последний раз?

«Не помню», — равнодушно отвечает тот.

— Пошли, у Коппера топлива возьмем. Мам, а ты приляг с мелочью. Выглядишь ужасно. Поспи хотя бы до возвращения.

— Я с «Мнемозины» не сойду! — вскидывается Элизабет испуганно.

Алан подходит, обнимает ее, целует в бледную щеку.

— Я тебя на руках вынесу. И сам посажу на дирижабль, летящий туда, где тепло, сухо и солнечно.

«В Гельвецию бы вас, — соглашается Брендон. — И чем скорее, тем лучше».

— Как это «вас»? Дорогой, не «вас», а «нас»! Всех!

«Именно вас. Пока троих. Алан при исполнении, а я без Евы не полечу», — спокойно глядя на жену, разъясняет Брендон.

Уильям высовывается из-под одеяла и тихо говорит:

— Ева больше не Ева, пап. Она теперь Анве, Этьен сказал. Это она топит город.

Элизабет бледнеет, впивается ногтями в щеки.

— Нет… Нет, Уильям, что ты несешь?!

Мальчишка испуганно смотрит на Алана, потом на отца. Элизабет решительно направляется к выходу из каюты. Брендон хватает ее за руку, хмурится, сажает обратно на койку.

«Сиди здесь, с детьми. Нечего там делать», — отрезает он.

— Мне надо поговорить с Этьеном!

— И мне! — подхватывает Сибил.

«Успеете. Дайте ему хоть полчаса отлежаться. — Брендон поворачивается к Алану и без улыбки спрашивает: — Каюта запирается? Отлично. Тогда закрой за нами дверь на ключ».

Мужчины уходят, оставив Элизабет с детьми. Она печально трогает дверную ручку, возвращается к близнецам. Садится на койку и закрывает лицо ладонями. Сибил и Уильям тут же обнимают ее, ластятся.

— Мам?..

— Я не хочу в это верить, — глухо отвечает Элизабет. — Ева не могла…

Близнецы обмениваются по-взрослому суровыми взглядами, синхронно кивают.

«Думаешь, у Этьена получится?» — спрашивает Уильям на амслене.

Сибил уверенно кивает.

«Но это же больно», — продолжает брат.

«Он умный и сильный. Он выдержит».

«А мы?» — глаза Уильяма наполняются слезами.

Девочка отводит взгляд.

«Мы — нет. Ты сам знаешь».

Мальчик обнимает мать крепко-крепко, прячет лицо в распущенных русых волосах.

— Мы тебя любим. Мы тебя никогда не оставим, мамочка…

Через сорок минут «Мнемозина» пришвартовывается к платформе городского аэровокзала. Люди спускаются по трапам, ежатся от холодных дождевых струй, косятся на драгун из оцепления. Брендон ведет за руки близнецов, Элизабет и Алан помогают Этьену. Они проходят в здание вокзала, идут между сидящими и лежащими горожанами. Кто-то кашляет, кто-то прижимает к себе детей, кто-то тихо плачет. В углу народ толпится за питьевой водой. По залу ожидания ходят солдаты, разносят шерстяные одеяла.

— Господин Легран!

— Минутку, — просит Этьен Алана и Элизабет и останавливается.

К ним подбегает щеголеватый молодой человек лет двадцати — сын заместителя мэра.

— Очень рад вас видеть, господин Легран! Вы в порядке? — спрашивает он дипломатично.

— Добрый вечер, Фредерик. Я в порядке. Ваша семья не пострадала?

— О, да что нам будет на четвертом уровне? — улыбается Фредерик. — Лайон-стрит — самая высокая точка Нью-Кройдона. Сэр, я верно помню: вы живете на Брикс-авеню?

— Верно.

— Тогда я предлагаю вам поехать в мой дом и переждать стихию там. Ваша матушка и сэр Ирвинг так и сделали. Брикс-авеню затоплена примерно на два фута.

Этьен качает головой:

— Я не один. Со мной семья моей невесты, двое детей. Я не могу их оставить.

Фредерик бросает на Алана и Элизабет взгляд, что-то прикидывает.

— Тогда подождите здесь, я постараюсь урегулировать.

Он уходит быстрым шагом, стуча каблуками дорогих туфель по мозаичному полу зала ожидания.

— Тебе надо было соглашаться, — мягко говорит Этьену Элизабет. — Ты же еле на ногах стоишь.

— Если кому тут и положены привилегии, так это точно не мне, — усмехается он. — Зато теперь есть шанс, что нам не придется коротать время на голом полу. Вон мистер Фланнаган, идемте к нему.

Они пробираются через толпу к стене, возле которой их ждет Брендон с близнецами. Сибил и Уильям сидят на корточках, закутавшись в одно одеяло. С мокрых кудрей капает вода. В руке Брендон держит три картонных талона. Когда Элизабет подходит, он вкладывает их ей в ладонь.

«Родная, это на завтрашний рейс. Три места на полуденный экспресс в Олсен-сити. Солдаты говорят, что там сухо и солнечно».

— Почему три? — растерянно спрашивает Элизабет. — Нас же шестеро… и Этьен…

— Мам, ты летишь с мелочью. Мы уже это обсуждали, — вздыхает Алан.

— А мы с мистером Фланнаганом и Аланом найдем Эвелин и постараемся все уладить, — тоном миротворца добавляет Этьен.

— Найдешь — убей эту тварь, — раздается за спиной.

Легран и Фланнаганы тут же оборачиваются на голос. Ларри, големист, пошатываясь, стоит рядом с ними, и взгляд его откровенно враждебен.

— А почему ты не с ней, Легран? — дурашливо улыбаясь, спрашивает он. — Ты же сам взрастил эту ведьму, так почему…

— Замолчи, — ледяным тоном перебивает Этьен. — Ты пьян.

Предчувствуя драку, за спиной Ларри начинает собираться народ. Близнецы прижимаются к отцу, смотрят на големиста со страхом.

— Да она тебя обставила! — хохочет Ларри. — Доктор Легран, тебя провели, как мальчишку! Эй, люди! Идите сюда! Поприветствуйте человека, благодаря которому ваш город поглощает Анве!

Этьен выпрямляется, расправляет плечи и собирается что-то ответить, но Элизабет опережает его. Она делает шаг к Ларри и бьет его кулаком снизу в челюсть. Рослый сорокалетний мужчина валится назад, взмахнув руками.