Книга Я - тьма, страница 29 – Джен Робертс

— Я не верю в эту чушь.

— Неважно, во что ты веришь. Думаешь, что-то изменится оттого, что ты забыл, как выглядят страшилища? Может быть, именно это их и взбесило. Они не любят, когда их забывают. Поэтому решили дать нам небольшую встряску.

Твигги снова взял в руки альбом, перевернул несколько страниц, и Мейсон увидел картину всеобщего запустения. Женщина держала на руках мертвого ребенка; ее лицо было напряженным — она сдерживала себя из последних сил. За ней в ряд лежали мертвые тела. В руинах бродили люди, тщетно пытаясь найти останки своих близких. Другое фото — две погибшие девочки, бок о бок, гниют на улице, потому что их некому похоронить.

— Землетрясения случались и раньше, — сказал Мейсон.

— Верно. И может быть, во время этих катастроф зло тоже выбиралось на поверхность, — кивнул Твигги. — Может быть, его с чем-то перепутали. Надо изучить вопрос и понять, если ли между событиями какая-то связь. Но сейчас это не так-то просто. Не уверен, что мне удастся добыть какие-либо материалы исследований. Только подумай — быть может, через миллионы лет под слоем грязи найдут наши города и будут гадать, что привело к нашей гибели. Представь, что они подумают о наших ноутбуках и микроволновых печках!

— Я не верю в зло.

— Еще раз: мы в этой игре всего лишь пешки. Вера здесь ни при чем. Может, именно это зло погубило динозавров. А может, это и в самом деле был метеорит. А может, Бог придумал всю эту историю, чтобы нам было о чем поспорить за ужином.

Из-за закрытого окна раздался глухой звон бьющегося стекла. Мейсон напрягся — и был раздосадован тем, что до сих пор реагирует на подобные вещи. Твигги даже не шелохнулся. Сколько еще времени пройдет, прежде чем Мейсон сможет слушать крики и звон стекла, не моргнув глазом? Станет ли он когда-нибудь таким же спокойным, как этот старик? Может, не будь Мейсон таким взвинченным, он смог бы спать по ночам.

— Скоро стемнеет, — сказал Твигги. — Я бы предложил тебе остаться, но, как видишь, на гостей мой дом не рассчитан. — Он указал на единственную кровать.

— Мне все равно пора, — ответил Мейсон, вставая. — Вы случайно не знаете, где здесь автосалон?

— Погоди. — Твигги подковылял к комоду, открыл его, покопался в ящике и кинул Мейсону связку ключей. — Внизу гараж. Ничего особенного предложить не могу. Всего лишь старая потрепанная «Хонда». Я редко езжу, а тебе она пригодится. В ней полный бак бензина.

Мейсон крепко сжал ключи.

— Вы уверены? Не хотите поехать со мной? Я пока не знаю точно, куда направлюсь, но вы…

— Довольно, — сказал Твигги. — Я никуда не еду, мистер Дауэлл. Там, снаружи, не мой мир. Тут я в безопасности. У меня есть все, что мне надо, — включая супермаркет, откуда можно воровать продукты. Я не из тех, кому по душе перемены. У меня нет желания участвовать в твоих приключениях.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Но я должен был спросить.

— Конечно должен! — рассмеялся Твигги. — А теперь, когда ты спросил, можешь мотать отсюда с чистой совестью. Это полезно для души. Теперь поблагодари меня как следует и двигай.

— Спасибо вам.

— Не за что.

Твигги проводил его до двери.

— Просто спустись по этой лестнице. Машина стоит в дальнем углу. Не думаю, что там внизу кто-то есть. Дверь автоматическая, тебе придется открыть ее вручную. Постарайся никого не впустить, когда будешь уезжать.

— Спасибо большое за помощь. — Мейсон повернулся, чтобы идти.

— О, мистер Дауэлл! Еще кое-что.

Мейсон повернулся к Твигги:

— Да?

Кружка из-под кофе угодила ему прямо в лицо. Во все стороны разлетелись белые искры, и перед глазами все поплыло. Мейсон утратил контроль над телом — колени подогнулись, руки повисли плетьми, и ноги, как в замедленной съемке, оторвались от земли. Падая, он ударился головой о косяк.

Мейсон не мог пошевелиться. Сквозь пелену перед глазами он увидел, как к нему подковылял Твигги. Костыли остановились в опасной близости от лица Мейсона. Тот хотел что-то сделать, но не мог сосредоточиться. И даже вздохнуть.

Последнее, что он видел, прежде чем провалиться во тьму, — склоненное над ним лицо Твигги. Кривая усмешка обнажила пожелтевшие зубы. Глаза налились кровью. Но сосуды в глазах были не красными. Они были черными.

— Никому не верь, — сказал этот новый Твигги.

И на этом все кончилось.

Ничто

Мне сегодня не до разговоров. Найдите себе кого-нибудь другого.

Я серьезно. Не подходите.

Не заставляйте меня вас ненавидеть.

Ариес

Она замерзла. Жутко замерзла. Пальцы побелели и окоченели. Что-то было не так. В октябре раньше не было так холодно. И мокро. Крошечная квартирка в районе Гастаун отсырела. Ванкувер славился необычайно высоким уровнем осадков — но это переходило все границы. Дождь шел уже неделю и не собирался прекращаться. По небу плыли густые серые тучи, и земля распухла, словно от слез.

Забавно, но даже после всего, что произошло за минувшие недели, при виде серого неба Ариес хотелось свернуться в клубок и расплакаться.

Небо нагоняло тоску.

Ариес плотнее завернулась в одеяло. Оно было колючим, грязным и слегка отдавало плесенью, но по крайней мере хоть немного грело. Теперь было уже не до чистоплюйства. К тому же Ариес несколько дней не мылась, вряд ли она благоухала розами. Когда ей доводилось видеть себя в зеркале в последний раз?

Ариес смотрела в окно на одинокого пешехода, который брел под дождем, толкая перед собой скрипучую тележку из супермаркета. У человека не было лица — по крайней мере, Ариес не могла его разглядеть; он завернулся в самодельный дождевик из прозрачного пластика.

— Это один из них.

Она обернулась на голос:

— Как ты можешь это определить на таком расстоянии?

— В такую погоду ни один нормальный человек на улицу не выйдет.

— Ха-ха. Как смешно.

Джек пожал плечами:

— Я все равно не стал бы рисковать и приглашать его на чашку чая.

Ариес кивнула:

— Да, понимаю. Кто не рискует, тот остается в живых.

— Обычно говорят: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского».

— Но мы-то не будем пить шампанское. Мы просто умрем. — Ариес закрыла глаза и отодвинулась от окна. Она устала. Они все устали. Никому не удавалось как следует поспать. Как тут прилечь, если надо прилагать столько усилий, чтобы просто остаться в живых?

Пока все шло удачно. Они еще живы. По крайней мере, некоторые. Это что-то да значило. Сколько человек осталось в городе? Десять процентов населения? Пять? Было трудно определить: слишком многие скрывались. В том, что людей стало меньше, был один плюс: меньше стало и криков на улицах. А монстры? Считаются ли они за людей?