Книга Мудрая кровь, страница 13 – Фланнери О'Коннор

Наконец он оторвал взгляд от женщины и помчался за Хейзелом Моутсом.

— Подожди! — крикнул он, выскочил на дорогу и стал махать руками перед машиной, которая уже трещала и готова была тронуться. Хейзел Моутс приглушил мотор. Его лицо за ветровым стеклом было противным, точно морда лягушки. Казалось, из него рвется сдавленный вопль, оно походило на дверцу чулана в гангстерском фильме, за которой извивается привязанный к стулу человек с полотенцем во рту.

— Ба! — крикнул Енох. — Да это никак Хейзел Моутс. Как поживаешь, Хейзел?

— Сторож сказал, что я найду тебя у бассейна, — объяснил Хейзел Моутс— Сказал, ты прячешься в кустах и подглядываешь за женщинами.

Енох покраснел.

— Мне всегда нравилось смотреть, как купаются,— ответил он, просовывая голову в окошко автомобиля. — Так ты меня искал?

— Этот слепой,— сказал Хейз,— этот слепой, Хокс… Девочка сказала тебе, где они живут?

Казалось, Енох не расслышал вопроса.

— Так ты приехал специально ради меня?

— Аза Хокс. Его дочь дала тебе картофелечистку. Она ведь сказала, где они живут?

Енох вытащил голову из окошка, открыл дверцу и забрался на сиденье рядом с Хейзом. С минуту он сидел молча, облизывая губы. Затем прошептал:

— Надо тебе кое-что показать.

— Я их ищу, — сказал Хейз. — Мне нужен этот слепой. Она тебе сказала, где они живут?

Я покажу тебе эту штуку,— сказал Енох. — Я покажу тебе — здесь, сегодня. Я должен. — Он схватил Хейзела Моутса за руку, но тот отпихнул его.

— Она сказала тебе, где они живут? — повторил он. Енох продолжал облизывать губы. Они были бескровными — багровел только волдырь от простуды.

— Ну да, она же пригласила меня и просила захватить губную гармошку. Я покажу тебе эту штуку, а потом все скажу.

— Какую еще штуку? — буркнул Хейз.

— Штуку, которую я хочу тебе показать. Езжай прямо, я скажу, где остановиться.

— Не хочу я ни на что смотреть,— сказал Хейз Моутс— Мне их адрес нужен.

Енох, отвернувшись, глядел в окно.

— Я не смогу вспомнить, если ты не поедешь. Машина тронулась. Кровь Еноха быстро пульсировала.

Он знал, что нужно сначала заехать в «Прохладную бутылочку», а потом в зоопарк, и предчувствовал стычку с Хейзелом Моутсом. Но Енох знал, что затащит его туда, даже если придется стукнуть его камнем по башке и нести на плечах.

Мозг Еноха состоял из двух частей. Часть, говорившая с кровью, размышляла, но оставалась бессловесной. Другая же была переполнена словами и фразами. Пока первая половина вычисляла, как затащить Хейзела Моутса в «Прохладную бутылочку» и зоопарк, вторая вопрошала вслух:

— Где это ты достал такую славную машину? Тебе на ней надо что-нибудь написать вроде: «Залазь ко мне, крошка», — я видел такую как-то раз, а на другой 6ыло…

Лицо Хейзела Моутса точно высекли из гранита.

— Мой папаша однажды выиграл в лотерею желтый «форд», — болтал Енох. — Со съемной крышей, двумя антеннами с беличьими хвостами… Но он его поменял. Стой, остановись! — завопил он вдруг. Они проезжали мимо «Прохладной бутылочки».

— Ну, и где? — спросил Хейзел Моутс, как только они вошли. В глубину темной залы тянулась длинная стойка с рядом табуретов, похожих на поганки. Напротив двери висела огромная реклама мороженого: корова в переднике.

— Это не здесь, — сказал Енох. — Тут мы просто перекусим по пути. Ты чего хочешь?

— Ничего, — ответил Хейз. Он застыл в центре залы, засунув руки в карманы.

— Ну, тогда садись, — сказал Енох. — А я чего-нибудь выпью.

За стойкой что-то зашуршало, женщина с короткой, точно у мужчины, стрижкой, встала со стула и отложила газету. Она неприязненно взглянула на Еноха. Ее халат, некогда белый, был покрыт коричневыми разводами.

— Чего? — спросила она громогласно, прямо в ухо Еноху. У нее были мужеподобное лицо и большие мускулистые руки.

— Я хочу молочный коктейль с шоколадом, крошка,— сказал Енох сладко. — И кучу мороженого сверху.

Она в ярости отвернулась от него и перевела взгляд на Хейза.

— Он сказал, что ничего не хочет, только посидит и посмотрит на тебя, — сказал Енох. — Он не голоден, просто хочет на тебя взглянуть.

Хейз ответил ей деревянным взглядом, и она, отвернувшись, принялась смешивать коктейль. Хейз забрался на последний в ряду табурет и стал щелкать пальцами.

Енох внимательно его разглядывал.

— Гляжу, ты слегка изменился, — сказал он, чуть подумав.

Хейз встал:

— Дай мне их адрес. Немедленно.

Внезапно Еноха осенило: полиция. Тайное знание озарило его лицо.

— Ты уже не такой нахальный, как вчера, я погляжу, — сказал он. — Поубавилось у тебя выпендрежа, а?

Спер этот автомобиль, решил Енох. Хейзел Моутс вернулся на место.

— Чего это ты отскочил от бассейна, как ужаленный? — спросил Енох. Женщина повернулась, держа в руке стакан с коктейлем. — Конечно, — продолжал он злобно, — я бы тоже не стал заводить шашни с такой уродской бабой.

Женщина шлепнула стакан перед ним.

— Пятнадцать центов, — рявкнула она.

— Ты-то стоишь подороже, крошка.— Енох заржал и стал дуть в молоко через соломинку, пуская пузыри.

Женщина придвинулась к Хейзу.

— Зачем ты пришел сюда с этим сукиным сыном? — крикнула она. — Милый тихий мальчик и пришел с этим сукиным сыном. Ты бы подумал, с кем водишь компанию.— Женщину звали Мод; целыми днями она пила виски из спрятанного под стойкой кувшина для фруктового сока. — Господи Иисусе. — Она вытерла нос ладонью, села на стул перед Хейзом, не сводя глаз с Еноха, и скрестила руки на груди. — Каждый день, — сказала она Хейзу, не спуская глаз с Еноха, — каждый божий день этот сукин сын заявляется сюда.

Енох думал о животных. Потом они пойдут их смотреть. Он ненавидел зверей; стоило о них подумать, и его лицо становилось бурым, как шоколад, словно молочный коктейль вскипал у него в голове.

— Ты хороший мальчик, — сказала женщина Хейзу, — я нижу, у тебя чистое лицо, ну так и не пачкай его, не связывайся с этим сукиным сыном. Я всегда могу отличить чистого мальчика.

Она кричала на Еноха, а Енох смотрел на Хейзела Моутса. Казалось, внутри у Хейза что-то зреет, хотя он и не шевелился. Его словно давило нечто, вызревавшее внутри, становясь все туже и туже. Кровь подсказала Еноху — нужно торопиться. Он принялся поспешно тянуть коктейль через соломинку.

— Вот я и говорю, — продолжала женщина, — нет ничего лучше чистого мальчика. Бог мне свидетель. Я сразу могу распознать, где чистый мальчик, а где сукин сын - это большая разница, — и вот этот прыщавый ублюдок, что дует тут в соломинку, и есть самый настоящий сукин сын, а ты — чистый мальчик, так что подумай лучше, стоит ли тебе с ним водиться. Уж я-то отличу чистого мальчика.