Онлайн книга «Черная месса»
|
Неподвижная звезда начинает холодно сверкать множеством красок, как злобная ледышка. Лука видит, как эта таинственная звезда растет и увеличивается. Он чувствует: сейчас, в это мгновение, взглянули на нас безжалостные глаза охотника. «Молчи», — говорит ему в ужасе внутренний голос. Но Лука уже произносит: — Я вижу злую звезду над нами. Ему кажется, что вот-вот его ударят кнутом по спине. В наказание. В ее голосе страх: — Не смотри вверх и не говори об этом. Птица снова свиристит. Все громче и громче. Она верещит так, словно длинным крючковатым клювом подпиливает деревья в саду жизни, в лесу жизни. Лука думает: «Я не скажу об этом». Он смотрит на нее. Она как будто ничего не слышит. Потом: — Не угрожает ли любви смертельная ловушка? — Какая? — Похоть. В ее глазах слезы. Он продолжает: — Я чувствую, в чем проклятие разврата. Она ускользает. Она отдаляется от возлюбленного, и это ее убивает. — Он бросается перед ней на колени и шепчет: — Мы должны навсегда оставаться братом и сестрой. Они в комнате. Она одета в белое платье из флера и держит в руке свечу. Ночная птица пилит все настойчивее. Она говорит с дрожью в голосе: — Закрой окно. Лука спит. Сладкий аромат тимьяна окутывает его. Внезапно в дверь громко стучат. Он просыпается, вскакивает. Вот он стоит на лестнице большого дома. Испуганные люди спешат наверх и обратно. Женщины с распущенными волосами и в ночных рубашках. Некоторые несут тазы и полотенца, другие — зажженные свечи. Все стонут и шепчутся. Он слышит: «Женщина!» — «Она умирает!» — «Слишком поздно!» — «Пошлите за помощью!» — «Женщина…» В бешенстве выбегает он из дома, с рычанием и ревом. Он мчится по саду, перепрыгивает изгородь. Уже утро. Небо заволокло тучами. На нескончаемом крутом откосе густой кустарник бросается ему навстречу. Лука изодран и исцарапан. Он все время кричит: — О Боже! Боже! Боже! Вот он попадает в болото, увязая в трясине все глубже и глубже. Вязкая жижа ему уже по грудь. Он не может сопротивляться. Но снова и снова пытается выбраться. Вот он стоит на проселочной дороге. Он больше ничего не понимает. На цыпочках входит он в спальню. Она в постели, она умирает, на лбу у нее полотенце. Она так прекрасна, ее тело будто парит в воздухе. Он проклинает свою преступную плоть. Он кидается к ее постели и падает на колени. — Я во всем виноват! — Вины нет. — Она улыбается, и в этом мгновении — триумф языческого мира. — Я убил тебя. — Мы это сделали вместе, — тихо успокаивает она. Он стонет: — Ты не должна умирать! Тебе нельзя умереть! Лицо ее сияет гордостью, когда она говорит: — Если я умру, то принесу себя в жертву твоему духовному выздоровлению. О, не знающий страданий сновидец! Жестокая действительность должна стать и твоей реальностью. Единым должно быть твое существование, иначе никогда не начнешь ты жить и никогда не умрешь! — Любимый мой! Наверное, все это кажется тебе адом. Она приподнялась на постели. — Напиши свое имя на листке бумаги, мне положат его под язык. Так сильно я тебя люблю! — Жить, жить, жить… — лепечет Лука. Она говорит: — То, что станет самым святым, нашим завершением, — вот тут! — Она кладет ладонь на голову коленопреклоненного. — А теперь иди! — Куда? — спрашивает он. — Искать, искать! — слышит он еще. И тут он проснулся. У его постели стояла жена горняка. Теперь голову ее покрывал платок, а другой был накинут на плечи. — Пора! Я должна идти в карьер к мужу. Он был растерян, не пришел еще в себя. За окном уже светало. — Вы нашли забытый сон? — Нет. Это был не тот сон. Другой. Прекрасный и страшный. Женщина поставила перед ним молоко и хлеб, взглянула ему в лицо и сказала: — То, что было предсказано, произошло. Вы у меня переночевали. — К тому, что я ищу, я подошел ближе, намного ближе, — ответил он, — но своего сна я еще не нашел. — В третий раз вы его, без сомнения, отыщете. Тут оба подошли к двери. Она несла в руках два кувшина. В одном молоко, в другом — красное вино. Это — жертва, которую ставят мертвецам у входа в преисподнюю, подумал Лука. А потом сказал самому себе: — Куда же теперь? Добрая женщина взяла его за руку. — Идите все время по лесу. Отдайтесь судьбе. Если вы не найдете свой сон к полудню, он будет потерян навсегда. Поднимитесь на холм, поросший дубами, если он перед вами появится. Я сама там уже была. Там в сиянии полдня встречает меня мой любимый. Женщинам не заказано там появляться. Мужчинам же это запрещено, если их туда не послали. Он почувствовал, что жена горняка не касается больше его руки; когда он поднял голову, она исчезла. Снова вошел Лука в лес и часами бродил меж деревьев. Сегодня, однако, ни поляны, ни долины, ни просеки ему не попадались, и ничто не отвлекало странника от глубокой сосредоточенности. Все время он думал о женщине из сна, как лежала она, умирая; он снова переживал, как выбирался из трясины болота, взывая к Господу; страх снова проснулся в нем, и все услышанные во сне слова веяли холодным дыханием ему в затылок. Странствия его первого дня были тоской по родине, скитания второго — страстным желанием, а третий день его был наполнен любовью. Наступил полдень, и все запахи леса исчезли, легчайшие дуновения ветерка затихли, птицы смолкли. И вот перед ним — холм со старыми дубами на вершине, о котором рассказала ему жена горняка. Жил ли уже этот холм в его памяти? Бывал ли здесь Лука в годы своего детства? Он отмахнулся от этой догадки. Он поднялся по узенькой тропинке наверх. На вершине холма в середине дубового леса находилась поляна, а на поляне поднималась очень широкая, низкая, круглая каркасная конструкция из старой фанеры с отблескивающими окнами. Все строение было совершенно оголено. Двустворчатые ворота стояли широко распахнутые, и блестящая гравиевая дорожка перерезала строение по диаметру. Лука прошел через ворота во двор. Ему пришлось закрыть глаза, ибо он почувствовал: именно это ему и приснилось. Небо над широким двором было невероятно синим, и в этой синеве порхал вверх и вниз обезумевший от собственного пения жаворонок. Вдоль стены, белой до рези в глазах, тянулся высокий помост, на котором стояли в ряд сотни странных предметов, тоже слепивших глаза серебряным блеском. |