Онлайн книга «Голем»
Я начал упрекать себя за свою суровость, но при всем желании не мог избавиться от отвращения к нему. Как я ни надеялся, что смогу привыкнуть к его соседству, ничего не выходило. Даже по ночам я не спал. Мне едва удавалось заснуть на четверть часа. Каждый вечер повторялась одна и та же сцена: он почтительно ждал, чтоб я улегся, затем снимал костюм, тщательно разглаживал его, вешал на гвоздь и т. д., и т. д. Однажды ночью, около двух часов, я стоял, одолеваемый сонливостью, у окна, смотрел на полную луну, лучи которой расплывались сияющим маслом на медном лике башенного циферблата. Я думал с грустью о Мириам. Тут вдруг услышал я ее тихий голос за собой. Сонливость мгновенно исчезла, – я обернулся и стал прислушиваться. Прошла минута. Я уже готов был думать, что мне померещилось, как вдруг это повторилось снова. Я не мог ясно разобрать слов, но слышал как будто: «Спроси. Спроси». Это был безусловно голос Мириам. Качаясь всем телом от волнения, я тихонько слез и подошел к постели Ляпондера. Все лицо его было освещено луной, – и я мог ясно различить, что при открытых веках виднелись только белки глаз. По неподвижности мускулов лица я заключил, что он крепко спит. Только губы все время шевелились. И мало-помалу я разобрал слова, исходившие из его уст: «Спроси. Спроси». Была полная иллюзия голоса Мириам. – Мириам? Мириам? – невольно вскрикнул я, но тотчас же понизил голос, чтоб не разбудить спавшего. Я подождал, пока лицо его не застыло вновь, и шепотом повторил: «Мириам? Мириам?» Его уста принесли едва слышно, но совершенно отчетливо: «Да». Я приложил ухо к его губам. Через секунду я слышал шепот Мириам – голос ее был столь явственен, что у меня по коже пробежал мороз. Я так жадно вслушивался в ее слова, что улавливал только их общий смысл. Она говорила о любви ко мне, о несказанном счастье, что мы, наконец, встретились – и никогда больше не расстанемся, быстро, без пауз, как человек, который боится, что его прервут и хочет использовать каждую секунду. Затем голос стал прерываться – на время совсем замер. – Мириам? – спросил я, дрожа от тревоги и затаив дыхание. – Мириам, ты умерла? Долго не было ответа. Затем прозвучало, едва разборчиво: «Нет… Живу… Сплю…» Больше ничего. Я вслушивался, вслушивался. Напрасно. Больше ничего. От волнения и дрожи я должен был опереться о постель, чтобы не упасть на Ляпондера. Иллюзия была настолько полной, что минутами я видел перед собою лежащую Мириам, и я должен был собрать все свои силы, чтобы не прижаться поцелуем к губам убийцы. «Энох! Энох!» – вдруг услышал я его лепет, потом все ясней и отчетливей: «Энох! Энох!» Я тотчас узнал голос Гиллеля. «Это ты, Гиллель?» Нет ответа. Мне вспомнилось, я когда-то читал, что спящего можно побудить к разговору вопросами не в ухо, а к нервному разветвлению брюшной полости. Я так и сделал: – Гиллель? – Да, я слышу тебя. – Мириам здорова? Ты знаешь все? – торопился я спрашивать. – Да. Я знаю все. Знал давно. Не тревожься, Энох, будь спокоен. – Ты можешь простить меня, Гиллель? – Я сказал ведь тебе: будь спокоен. – Мы скоро увидимся? – я дрожал от мысли, что не пойму ответа. Уже последнюю фразу едва можно было разобрать. – Надеюсь. Подожду… тебя… если смогу… я должен… в страну… – Куда? В какую страну? – я почти налег на Ляпондера. – В какую страну? В какую страну? – В страну… Гад… к юг… Палестины. Голос замер. Сотни вопросов беспорядочно толпились у меня в голове: почему он называет меня Энох?.. Цвак, Яромир, часы, Фрисландер, Ангелина – Харусек. – Прощайте и вспоминайте иногда, – вдруг снова громко и отчетливо признесли уста убийцы, на этот раз голосом Харусека, но так, как будто я сам сказал это. Я вспомнил: это была дословно заключительная фраза из письма Харусека. Лицо Ляпондера лежало уже в темноте. Лунный свет падал на кончик соломенного мешка. Через четверть часа он совсем покинет камеру. Я задавал один вопрос за другим, но ответа уже не получал. Убийца лежал неподвижно, как труп, его веки были закрыты. Я жестоко упрекал себя в том, что все время видел в Ляпондере только убийцу и не замечал человека. Теперь было ясно, что он лунатик – существо, которое находится под действием лунного света. Возможно, что и убийство он совершил в каком-нибудь сумеречном состоянии сознания. Даже наверное… Теперь, когда стало рассветать, оцепенение сошло с его лица и уступило место выражению блаженного спокойствия. «Так спокойно спать не может человек, на совести которого убийство», – подумал я. Я не мог дождаться его пробуждения. Знал ли он хотя бы о том, что произошло? Наконец, он открыл глаза, встретил мой взгляд и отвел свой. Я подошел к нему, схватил за руку. – Простите меня, господин Ляпондер, что я был так нелюбезен с вами все время. Было так необычно, что… – Не сомневайтесь: я отлично понимаю, – живо перебил он меня, – что должно быть омерзительно находиться рядом с убийцей. – Не говорите больше об этом, – просил я. – Я сегодня ночью столько пережил, что не могу отделаться от мысли, что вы, может быть… – я искал подходящего слова. – Вы считаете меня больным? – вырвалось у него. Я подтвердил. – Мне кажется, я должен сделать такой вывод из некоторых данных. Я… я… можно вам прямо поставить вопрос, господин Ляпондер? – Пожалуйста. – Это звучит несколько странно, но… вы можете мне сказать, что вам снилось сегодня? Он с улыбкой покачал головой. – Мне никогда ничего не снится. – Но вы говорили во сне. Он удивленно взглянул на меня. Подумал минуту. Потом твердо сказал: |